Права мутанта (СИ)

Потом в ту же дверь втолкнули Рябиновича с Хрусталёвым — недавних сопровождающих Костича. Славомир порадовался, что солдаты ещё живы (думалось уже иное), но всё же закрадывались сомнения: надолго ли?

Когда лежишь в абсолютной недвижимости, остаётся хотя бы думать. Подмечать, анализировать. Если хоть это можешь, ты жив. Даже если мысли лезут — ох и заупокойные. Например, о нервно-паралитических токсинах, которые вырабатывает возбудитель столбняка (или другая, мутантская бацилла — в данном случае не важно).

Паралич скелетной мускулатуры и лицевых мышц — это ещё цветочки. Вот когда вегетативная нервная система откажет — это будет что-то! Остановится, скажем, дыхание — и всё. Дальше не интересно.

А потом краснобалаклавные мутанты вывели рабов и арестантов. Построили их где-то рядом во дворе и увели. Да и сами там же построились и тоже удалились. Наступила тишина. Практически никого не осталось.

Надо же, как не повезло Хрусталёву и Рябиновичу! Стоило на сутки-другие задержаться — и Березань бы их встретила иначе. Пустотой, заброшенностью, безопасностью. Правда, Костичу бы намного легче не стало: врачей-то, к которым он шёл в Березань, мутанты всё равно увели.

Ну, раз увели, с «духом берёзового леса» придётся бороться самому. Победить в борьбе за власть над организмом. Неясно только, как это сделать, если скелетные мышцы уже не слушаются. Мысленно проговаривать свои решительные протесты? Только это и остаётся.

Сербы — народ упрямый, это всякий скажет. Которые из них были недостаточно упрямы — давно превратились в хорватов, либо мусульман. Даже без надежды на успех сербы гнут свою линию, не считаясь с затратами, вот им и удаётся порой использовать в полной мере малейшую вероятность победы. Костич тоже, вступая в борьбу с берёзовым недугом, пообещал себе не сдаваться, не отступать. Победить проклятого духа-бациллу.

И что же: не прошло и двух суток после исхода мутантов из Березани — а «дух берёзового леса» заметно потеснился. Понемногу восстановился контроль над кистями рук — это уже что-то! Затем обрела подвижность нижняя челюсть. Лицевые мускулы после нескольких суток судорожного сжатия немилосердно болели, но радовало, что расслабились и они.

Развивая успех, Славомир принялся ползать по коридору. Не беда, что лишь одними кистями рук сильно не оттолкнёшься. Не в том дело, чтобы далеко проползти. А в том, чтобы показать «духу берёзового леса», кто в теле хозяин. Мутантский дух злился, протестовал, но дух самого Костича продолжал его теснить, освобождая орган за органом.

Где-то за сутки Славомир умудрился доползти до дальнего конца коридора — и это притом, что после взрыва на полу в нескольких местах лежали труднообползаемые груды битого кирпича. Руки же освободились до самых локтей, правда, кисти от долгого и сильного трения превратились в одну сплошную ссадину. Больно? Весьма. Зато нет сомнения, что ты воплощён.

Добравшись до дальнего торца коридора, Костич пополз обратно. Теперь он и голову научился неплохо держать. Ещё несколько мучительных пластунских ходок — и «духа берёзового леса» удастся изгнать. Насовсем.

Но посреди обратного пути Славомиру пришлось остановиться. В больничное здание кто-то вошёл. Значит, не все мутанты покинули Березань.

Костич застыл. На сей раз по собственной воле.

Вошедший был, похоже, совершенно слеп. Он двигался на ощупь вдоль стен коридора и ругался вполголоса. И дважды основательно испортил воздух. Пердун, тут же догадался Славомир Костич.

Из ругани, к которой сербский учёный не замедлил прислушаться, следовало, что Пердуна в Березани оставили одного. Совсем одного! Даже верные побратимы — и те ушли на мобилизацию. Даже четвероногие братья-мутанты — боевые свиньи. Пропали, к тому же, и повара. Недоеденные останки Зорана Бегича даже некому оказалось сварить. А сырые, да ещё несвежие — просто испытание для желудка.

Пердун был слеп, голоден, зол и озабочен судьбой коллекции. Где-то там, во взорванном подвале под больницей он держал свои любимые головы. А путь в нужный подвал открывался из кабинета главврача. То есть, прежде открывался. Сейчас-то и кабинета главврача никакого не осталось, там почти до потолка возвышалась куча щебня, а выше зияла дыра в осенние небеса.

Слепец пытался добраться к несуществующей двери, опираясь на стены, несколько раз он оскальзывался и падал мордой в кирпичное крошево, но так и не преуспел. Тогда уселся на кучу камней и заголосил:

— Пропала коллекция! Пропала библиотека! Головы мои, головы!

Библиотека? Библиотеку жалко, конечно, подумал Костич. Хотя вряд ли в собрании Пердуна нашлось бы что-нибудь стоящее.

А правитель Березани уже оставил попытки проникнуть в кабинет главврача. Теперь он шарил по полу в той части коридора, где раньше лежал парализованный Славомир. Интересно, что ему там нужно?

И об этом ругань Пердуна дала исчерпывающие сведения:

— Дьявол, куда ж он делся? Где-то тут его оставили, не съели. Во придурки, испугались «духа берёзового леса», а может это ещё и не он…