Читаем Права нации. Автономизм в еврейском национальном движении в позднеимперской и революционной России полностью

Величайшего успеха автономизм добился там, где этого трудно было ожидать, — в Палестине. Сионисты не могли создать государство за один день. Сорок лет на пути к суверенному Израилю евреи Палестины — подданные сначала Османской, а затем Британской империи — формировали политически разнообразное национальное меньшинство и выстраивали институты общинной и национальной автономии, схожие с теми, которые еврейские автономисты задумывали для Российской империи. В годы, когда евреи составляли меньшинство, пусть и значительное, в населении Палестины и до собственного государства им было еще далеко, сионисты рассматривали различные версии постепенного создания эффективных структур еврейской национальной автономии. Создание национальных и культурных институтов, предназначенных для формирования еврейской культуры в Палестине (на иврите), — советов, образовательных учреждений, структур, способствующих развитию языка и общинному активизму, — началось в османский период и происходило практически по тому же сценарию, который разворачивался одновременно в России[965]. В годы британского мандата еврейские юристы пытались добиться «еврейского закона», который распространялся бы исключительно на еврейскую общину Палестины, еврейские социалисты сплотили мощный автономный профсоюз, а сионисты различных оттенков обсуждали наилучшую в данных обстоятельствах разновидность национальной автономии[966]. Идеи таких националистов, как Дубнов, оказались не менее влиятельны в Земле Израиля, чем в Европе[967].

По мере того как надежды на получение национальной автономии в Восточной Европе в 1920-х годах ослабевали, а в 1930-х для европейского еврейства все насущнее становилась проблема безопасности, еврейские политики сосредоточивались на задаче найти для своего народа надежное убежище. Сторонники еврейского государства считали единственным залогом безопасности в долгосрочной перспективе территориальный суверенитет — государство, в котором евреи составят большинство, — и по причинам, которые выходят за пределы нашей темы, именно эта точка зрения в итоге победила. Но развитие еврейского национализма в современном политическом смысле — территориального или внетерриториального, социалистического или либерального, в версии автономизма, сионизма или национальной демократии — всегда строилось вокруг вопроса о том, как определить законные права еврейской нации. Сама концепция национальных прав евреев возникла в ответ на изменение общих представлений о правах меньшинств в развивающейся законодательной среде: в Европе приоритетом для любого государства стало требование признания в качестве особой нации.

Иллюстрации

Ил. 1. Семен Дубнов. Одесса, 1913 год. YIVO (Нью-Йорк)


Ил. 2. Российская империя: Западный край и Царство Польское. Источник: Еврейское население России по данным переписи 1897 г. и по новейшим источникам. Петроград, 1917


Ил. 3. На фото — участники Всероссийской конференции сионистов в Гельсингфорсе (1906). Второй снизу ряд: второй справа — Абрам Идельсон, третий справа — Борис Бруцкус. Третий снизу ряд: второй слева — Ицхак Гринбаум, четвертый слева — Владимир Жаботинский. Институт Жаботинского (Тель-Авив)


Ил. 4. Еврейские писатели на Черновицкой конференции. Справа налево: Довид-Гирш Номберг, Хаим Житловский, Ицхок-Лейбуш Перец и Авром Рейзен. Стоит Шолом Аш. YIVO


Ил. 5. Первая мировая война и переселение евреев в Российской империи. Источник: Прусаков Г. Состав и расселение беженцев и выселенцев евреев // Дело помощи. 1 июня 1916 г. С. 1–7


Ил. 6. Участники совещания, организованного ЕКОПО в Мелитополе для учителей школ, открытых ОПЕ для детей еврейских беженцев. Январь 1916 года. YIVO


Ил. 7. Улица в Шепетовке (Волынская губ.), слева — здание синагоги. Фото Соломона Юдовина (1913). Архив Межфакультетского центра «Петербургская иудаика», Европейский университет в Санкт-Петербурге


Ил. 8. «Голосуй за список 4». Предвыборный плакат Еврейской народной партии на выборах на Всероссийский еврейский съезд. Рисунок Соломона Юдовина. YIVO


Ил. 9. «К еврейской интеллигенции». Избирательный список Еврейской народной партии и программа петроградской общины. YIVO


Ил. 10. Восточная Европа, 1923 г.


Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука