Правда

— Он? Нет, что вы. Тут участвуют только гномы.

— Понятно. Во-вторых, под этим зданием никакая трещина во времени-пространстве не проходит?

— Что?! — изумился на сей раз Гунилла.

Патриций вздохнул.

— Я правлю городом очень долго. А любой правитель, который находится у власти такой срок, с грустной неизбежностью осознает: если кто-либо, пусть далее из самых лучших побуждений, основывает новое предприятие, этот «кто-то» всегда с каким-то сверхъестественным предвидением размещает свое дело в месте, которое способно нанести максимальный ущерб структуре реальности. Несколько лет назад случилось фиаско с голывудскими движущимися картинками. А это дело с Музыкой, В Которой Слышен Глас Рока? С ним мы так и не смогли до конца разобраться. Да и волшебники проникают в Подземельные Измерения настолько часто, что впору устанавливать вращающуюся дверь. Также, наверное, не стоит напоминать о том, что случилось, когда покойный господин Хонг решил открыть свои «Три Веселых Сколько-Съешь Рыбы» на Дагонской улице во время лунного затмения. А? Поэтому, господа, было бы очень приятно узнать, что в этом городе нашелся некто, занявшийся простым делом, которое не вызовет появления на улицах человекоядных монстров со щупальцами и всяких ужасных привидений.

— Что? — переспросил Хорошагора.

— Мы не заметили тут никаких трещин, — сказал Вильям.

— Но, может, именно на этом месте некогда проводились ужасные, связанные с таинственным культом обряды, суть которых пропитала все вокруг? А теперь эта суть только и ждет удобного момента, чтобы восстать, и все снова закончится пожиранием людей?

— Что? — в который раз повторил Гунилла и беспомощно посмотрел на Вильяма.

— Здесь раньше делали коней-качалок, — выдавил тот.

— Правда? Всегда считал, что в конях-качалках есть нечто зловещее, — сказал лорд Витинари.

Он выглядел немного разочарованным, но потом быстро повеселел и указал на огромный камень, на котором собирали шрифт.

— Ага! — воскликнул он. — Этот камень, ненарочно выкопанный в поросших кустарником руинах древнего мегалитического круга, окроплен кровью тысяч невинных душ, которые наверняка ждут своего часа, дабы восстать из мертвых и отомстить! Уж можете мне поверить.

— Он был специально вытесан для меня моим братом, — сообщил Гунилла. — И я не потерплю подобных разговоров, господин. Кто ты такой, чтобы являться сюда и обвинять нас в подобном непотребстве?

Вильям выскочил вперед со скоростью, равной безопасной для здоровья скорости ужаса.

— Может, ваше сиятельство, я отведу господина Хорошагору в сторонку и объясню ему кое-что? — быстро предложил он.

Губы патриция, растянутые в широкой и немного недоуменной улыбке, даже не дрогнули.

— Какая хорошая мысль, — кивнул он, и Вильям мгновенно потащил упирающегося гнома в угол. — Уверен, потом он будет тебе весьма благодарен.

Опершись на трость, лорд Витинари с благожелательным интересом принялся рассматривать отпечатный станок, а тем временем за его спиной Вильям де Словв объяснял гному некоторые реалии политической жизни Анк-Морпорка, а именно те из них, что помогали очень быстро распрощаться с собственной жизнью. Руки Вильяма многозначительно жестикулировали.

Буквально через полминуты Хорошагора вернулся и встал перед патрицием, заткнув большие пальцы рук за ремень.

— Я говорю так, как считаю нужным. Да, — заявил он. — Всегда говорил, всегда буду…

— Кстати, давно терзался загадкой: что именно вы называете лопатой? — вдруг спросил лорд Витинари.

— Что?! Никогда не пользовался лопатой! — рявкнул рассерженный гном. — Крестьяне пользуются лопатами. А у нас, у гномов, лопатки!

— Да, так я и думал, — кивнул лорд Витинари.

— Молодой Вильям говорит, мол, ты безжалостный деспот, который терпеть не может отпечатное дело. А я говорю, что ты справедливый человек, который не станет мешать гному честно зарабатывать на жизнь. Ну и кто прав, он или я?

Улыбка никуда не девалась с лица патриция.

— Господин де Словв, можно тебя на минуту?

Витинари по-товарищески обнял Вильяма за плечи и ласково отвел в сторону от уставившихся на них гномов.

— Я лишь сказал, что кое-кто зовет вас… — попытался оправдаться Вильям.

— Что ж, господин де Словв, — перебил патриций, небрежно отмахнувшись от его объяснений. — Вопреки всему моему опыту, который говорит обратное, тебе почти удалось убедить меня в том, что здесь мы имеем дело с невинной попыткой ведения бизнеса, которая будет осуществлена без заполнения моих улиц всякой оккультной дрянью. Очень трудно представить, чтобы подобное не случилось в Анк-Морпорке, но я согласен признать: такое все ж возможно. Кстати, мне кажется, что касающийся словопечатен вопрос может быть пересмотрен. Ничего не обещаю, к данной проблеме следует подходить с большой осторожностью, однако такая вероятность присутствует.

— Правда?

— Да. Поэтому можешь передать своим друзьям: пусть продолжают то, что начали.

— Э-э, но они не совсем мои… — начал было Вильям.

— Но конечно, следует добавить: в случае возникновения каких-либо щупальцеобразных проблем ты лично ответишь мне за это.

— Я? Но я…