Правда

— А если мы приобретем иконограф и научимся им пользоваться, — продолжал Вильям, игнорируя ее вопрос, — твой дедушка сможет вырезать нарисованные бесенком картинки?

— Думаю, сможет.

— А ты, случаем, не знакома с какими-нибудь иконографистами? Хорошими и живущими в нашем городе?

— Могу узнать. Но что с тобой произошло?

— Да так, на Желанно-Мыльной улице один тип пытался покончить с собой.

— И как? Получилось? — Сахарисса, похоже, сама удивилась своему вопросу. — Ну, то есть я, конечно, ничего дурного не имела в виду, но у нас еще столько пустого места…

— Думаю, мне удастся сделать из этого что-нибудь интересное. Он… э-э… спас жизнь человеку, который поднялся наверх, чтобы попытаться отговорить его.

— Какой смелый поступок! А ты выяснил имя того храбреца?

— Гм… нет. Э-э… Это был Таинственный Спаситель, — сказал Вильям.

— Ну, это уже кое-что. Кстати, тебя ждут посетители, — вспомнила Сахарисса и заглянула в свои записи. — Человек, который потерял свои часы, зомби, который… Я так и не поняла, что он хочет. А еще тролль, который желает устроиться на работу, и мужчина с жалобой на новость о драке в «Залатанном Барабане». Последний жаждет оторвать тебе голову.

— Ну и ну. Ладно, начнем по очереди…

Разобраться с потерявшим часы было совсем просто.

— Это были совсем новые часы, подарок моего отца, — сообщил мужчина. — Я целую неделю их ищу!

— Послушай, здесь не…

— Если вы отпечатаете на бумаге о том, что я их потерял, быть может, тот, кто нашел, вернет мои часы? — спросил мужчина с совершенно неоправданной надеждой в голосе. — А я заплачу вам за хлопоты шесть пенсов.

Шесть пенсов есть шесть пенсов. Вильям, вздохнув, сделал пометку в блокноте.

Разобраться с зомби было сложнее. Он был серым, с прозеленью в отдельных местах, а еще от него воняло лосьоном после бритья с ароматом искусственных гиацинтов: некоторые совсем свежие зомби решили, что их шансы приобрести друзей в новой жизни после смерти сильно повысятся, если от них будет пахнуть цветами, а не ими самими.

— Люди хотят знать все о мертвецах, — с ходу заявил зомби.

Звали его Господин Скрюч, и произносил он свое имя так, чтобы всем сразу стало понятно: слово «Господин» пишется с большой буквы и является частью имени.

— Правда?

— Да, — многозначительно произнес Господин Скрюч. — И мертвецы порой попадаются очень интересные. Полагаю, людям будет интересно читать о мертвых.

— Ты говоришь о некрологах?

— Да, и о них тоже. Я могу писать их весьма увлекательно.

— Хорошо. Плачу двадцать пенсов за штуку.

Господин Скрюч кивнул. Было ясно, что он согласился бы заниматься этим бесплатно. Зомби передал Вильяму пачку желтоватых хрустящих листков.

— Вот весьма увлекательный некролог. Для затравки, — сказал он.

— О. И чей именно?

— Мой. Очень занимательное чтение. Особенно тот кусок, в котором я умираю.

Следующий посетитель и в самом деле был троллем. Но в отличие от большинства троллей, которые носили лишь необходимый минимум одежды, дабы успокоить помешанных на приличиях людей, этот тролль был одет в костюм. Только так можно было назвать сшитые из ткани трубы, из которых торчала голова тролля.

— Я — Рокки, — пробормотал он, застенчиво потупив взор. — Согласен на любую работу, шеф.

— А чем ты занимался в последнее время? — спросил Вильям.

— Боксом, шеф. Но мне это не нравилось. Меня постоянно роняли на пол.

— А ты умеешь писать или, допустим, рисовать? — поморщившись, поинтересовался Вильям.

— Нет, дяденька. Но я умею поднимать тяжести и насвистывать мелодии.

— Не сомневаюсь, ты… очень талантлив, но боюсь…

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался человек в кожаных одеяниях и с топором наперевес.

— Вы не имели права писать это обо мне! — заявил он, размахивая лезвием топора прямо у Вильяма перед носом.

— Конечно-конечно. А ты кто?

— Брезок-Варвар, и я…

Мозг начинает работать намного быстрее, если подозревает, что его вот-вот разрубят пополам.

— О, если у тебя жалоба, ты должен обратиться к редактору по Жалобам, Обезглавливаниям и Публичной Порке, — мгновенно отреагировал Вильям. — То есть к присутствующему здесь господину Рокки.

— Это я, — радостно сообщил Рокки и положил ладонь на плечо человека.

Места хватило только для трех пальцев. У Брезока-Варвара подкосились ноги.

— Я… просто хотел сказать, — пробормотал он, — вы написали, будто бы я ударил кого-то столом. А я этого не делал. Что подумают обо мне люди, когда узнают, что я хожу и колочу всех столами? Что будет с моей репутацией?

— Понимаю.

— Я ударил его ножом. Стол — оружие для баб и трусов.

— Мы непременно отпечатаем опровержение, — пообещал Вильям, взяв в руку карандаш.

— А ты не мог бы добавить, что я оторвал Резаку Гадли ухо? Вцепился зубами и оторвал? Вот народ подивится! Уши ведь отрывать нелегко.

Когда все ушли, в том числе и Рокки, который создал себе рабочее место на стуле рядом с дверью в контору, Вильям и Сахарисса долго смотрели друг на друга.

— Утро выдалось странным, если не сказать больше, — произнес наконец Вильям.