Читаем Правда полностью

Помоги горечь скрыть себе…

И снова, и снова

С тобой сидим мы

На грязном балконе,

И опять болтовня ни о чем.

Хватит, я уже не твой,

Перестань уже давить на сердце,

Убери бутыль с отравленной водой,

И уйди.

Прости, но я уже другой.

Грустная улыбка, грустная улыбка,

Почему подходишь ты мне?

Грустная улыбка, грустная улыбка,

Помоги горечь скрыть себе…

<p><strong>Феодалы и рабы</strong></p>

Феодалы и рабы —

Было дело, были люди,

Одни ловили в плен других,

Кормили черствым хлебом их…

Феодалы, на тронах золотых,

На головах трупов оголенных,

Шутов гоняли, что пели песни,

Для господин своих.

Шуты, рабы, все остальные,

Трудились на потеху им,

И умирали в одночастье,

Давая лопаты рабам новым.

И что, так продолжалось

До тех пор, пока не сделал

Раб с шутом шутейский спор —

Кто больше ума наберет.

И поумнели в раз рабы,

Вилы взяли, и

Господ своих с земель их

Быстренько прогнали.

Теперь земля бывшим рабам принадлежит,

Живут там те, и снова за работу,

Но теперь знать будут те, что

Лучше уж мелкие заботы,

Чем в рабстве быть у феодала злого.

<p><strong>Мир и как он появился</strong></p>

Тихо было и спокойно долго,

Темным светом озарялась пустота,

И лишь звук пустоты в ушах звенел там бойко,

И точка мелкая, яйцо, среди них была.

Устроили молекулы танец вдруг,

И разбежались кто куда,

Иногда стукались те лбами,

Ну и что? Мы дальше в пляс!

И постепенно собирались,

Молекулы в большие стаи,

И теперь по вселенной летают планеты,

И солнце, и звезды, и небо.

И средь всех тех планет

Была Земля. Особенной была она —

На той бегали странные человечки,

И строили свои дома.

Вот так, возможно, зародился мир,

И было то давным-давно,

И может, каким бы не было оно,

Этот стишок будет просто нелепым.

<p><strong>Самая большая утопия</strong></p>

Самая большая утопия то,

Когда ты не сидишь кошмаров более,

Когда счастливо мечтаешь о том,

Что будет завтра вечером.

Самая большая утопия то,

Когда ты ничего не делая,

Думаешь, авось все прокатит,

И все катит, катит и катит.

Самая большая утопия то,

Когда мечтая о любви,

Ты завтра просыпаешься с нею

В обнимку, целуя румяные щеки.

Самая большая утопия то,

Когда в стране мир и порядок,

Когда в мире нет нищеты, и то,

Когда все чиновники абсолютно чисты.

В общем, утопий бывает много,

И возможно какая-то из них твоя,

Выбирай, посмотри ты, может

Твое счастье и не утопия вовсе…

<p><strong>Что там?</strong></p>

Какие-то люди всегда парят себе мозги,

«Что же там?» – постоянно думают они,

И даже понять не могут те,

Что дело тут вовсе не в ключе…

Пока одни бьют, другие целуют,

Пока одни душат, другие дарят,

Пока одни гниют, другие цветут,

И это факт – с фактами

Спорить нельзя.

Чтобы понять человека,

Достаточно лишь ему улыбнуться.

Чтобы мир полюбить,

Вполне хватит простой улыбки.

Чтобы к смерти привыкнуть,

Уберите страх, и искренне,

С душой,

Улыбнитесь тому человеку с косой…

Знаете, а ведь есть все же люди,

Которых все мы знаем —

Они на каждой брошюре,

На каждой обложке журнала.

И я им ничуть не завидую —

Завидовать нужно только любви.

Уж лучше со мной будет одна,

Чем поклонников тысячи.

И когда наступит тот самый

День роковой,

Я заберу всю подаренную ее мне любовь

Туда с собой,

Но если вдруг скажут отдай —

Не отдам, бросайте

Прямиком в котел к чертям!

<p>Историю пишут…</p>

Раньше история была —

В каменном веке когда, —

Человек умнее стал,

Камень с деревом смешал,

Начало изобретательности сей людской дал!

А после на бумаге

Пишет он картин,

Да книг немало начертил,

И ноты тот изо всех сил сложил,

И песню, мелодию прекрасную тот получил.

Смотрите, как прекрасна,

История та.

Так почему ж в учебниках не так

Красивая она?

И почему там пишут

Только про воины и кровь?

И складывается впечатление такое,

Что только кровью и мечом

Историю можно писать лишь…

<p>Все культуры важны</p>

Какая странная картина —

Сидят, как-то, три дебила,

И все орут, и все кричат

Как на базаре;

О чем орут? О чем кричат?

И говорят:

– Моя культура – моя ценность,

Лучшая она!

А ваши – беса увлеченье, чтобы

Зло пускать, открыть врата!

И приходит молодец туда.

Смотрит – психов сбор, —

Да и уходит.

Нечем с психом говорить.

<p>Учебник математики</p>

Славный-славный

Учебник математики;

Все пишут и читают,

Пишут и читают.

А потом, в банк приходя,

Ни что такое льготы,

Инвестиции, да вклады

Те счетоводы и не знают.

И зачем тогда они

Так страстно пишут и читают?

<p>Красота городов</p>

Красота русских городов порой завораживает —

Тут гремит магистраль, тут поют птицы,

А иногда бывает, над обломками спиться

Горожанам родных своих земель.

Красота русских городов порой удивляет —

В Красноярске Биг-Бен, в Калининграде Парк Юность,

В Москве и Кремль Московский бывает.

<p>Не был в Москве россиянин</p>

Да, часто не был в Москве россиянин,

Зато часто тот был в сибирской тайге,

На черном море ходил он,

И купался в Енисее-реке.

Ладно, не был в Москве россиянин,

Или был, но только лишь раз,

Ведь большая она, та Россия,

И вся она – для вас, для нас.

И березы запах, и тьма ночей,

И наши караваны

Вдоль речки Енисей.

Лучшие прикрасы; на свете нет

Картины ласковей для глаз.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне