Правда

– Интересно. Скажите, можете ли вы представить себе государство в виде, скажем, старой гребной галеры? Из тех, у которых в трюме были ряды гребцов, а кормчий и все прочие находились на палубе? Безусловно, все эти люди заинтересованы в том, чтобы судно не перевернулось, но подумайте вот о чем: возможно, гребцам не обязательно знать о каждой отмели, которую они обогнули, о каждом столкновении, которого они избежали. Это их только растревожит и собьет с ритма. Гребцам нужно знать только одно – как грести, хмм?

– И еще – что у них хороший кормчий, – добавил Уильям. Он не смог удержать эту фразу. Она сказала себя сама. И, очутившись на воле, повисла в воздухе.

Лорд Витинари устремил на него пристальный взгляд, продержавшийся на несколько секунд дольше необходимого. А потом на его лице мгновенно расцвела широкая улыбка.

– Безусловно. Это они знать должны, должны обязательно. Сейчас, в конце концов, эпоха слов. Значит, в таверне ранили пятьдесят шесть человек, да? Поразительно. Какими еще новостями вы нас удивите, сэр?

– Н-ну, э… сейчас очень холодно…

– Правда? Неужели? Кто бы мог подумать!

Крошечный айсберг врезался в стенку чернильницы, стоявшей на столе лорда Витинари.

– Да, и еще вчера вечером на встрече какого-то кулинарного клуба произошла… стычка…

– Стычка, да?

– Хотя, наверное, скорее потасовка4. И еще один человек вырастил забавную морковку.

– Превосходно. И какой она формы?

– Весьма… затейливой, сэр.

– Могу ли я дать вам один совет, господин де Словв?

– Разумеется, сэр.

– Будьте осторожны. Народу нравится, когда вы говорите ему то, что он уже знает. Не забывайте об этом. Он нервничает, когда ему рассказываешь о чем-то новом. Новое… ну, новое – это не то, чего он ожидает. Ему нравится знать, что, например, собака укусила человека. Это то, что свойственно собакам. Ему не нравится знать, что человек укусил собаку, потому что мир так работать не должен. Короче говоря, народ думает, что хочет новостей, но на самом деле он жаждет старостей. И я вижу, что вы это уже поняли.

– Да, сэр, – ответил Уильям, который вовсе не был уверен, что понял это до конца, но точно знал: то, что он понял, ему не нравится.

– Как я понимаю, Уильям, Гильдия Граверов хочет что-то обсудить с господином Доброгором, но сам я всегда считал, что мы должны двигаться в будущее.

– Да, сэр. В любом другом направлении двигаться очень трудно.

И вновь чересчур долгий взгляд, а за ним – неожиданное оживление на лице.

– Верно. Доброго вам дня, господин де Словв. О… и будьте осторожны. Вы же не хотите попасть в новости… правда?

Возвращаясь на Блестящую улицу, Уильям размышлял над словами патриция, а чересчур глубоко задумываться, шагая по улицам Анк-Морпорка, – решение не очень мудрое.

Он прошел мимо Себя-Режу-Без-Ножа Достабля, не удостоив его и кивком, – впрочем, господин Достабль был в тот момент занят. У него наклевывалось двое покупателей. Два клиента за раз – за исключением случаев, когда один брал другого на слабо, – были большой редкостью. Но эта парочка его беспокоила. Они внимательно рассматривали товар.

С.Р.Б.Н. Достабль продавал сосиски и пирожки по всему городу, даже перед зданием Гильдии Убийц. Он хорошо разбирался в людях, а особенно хорошо понимал, в какой момент лучше с невинным видом свернуть за угол и дать деру, и только что пришел к заключению, что ему сегодня очень не повезло с выбором места и что менять его уже поздно.

Он нечасто встречал прирожденных убийц. Обычных – случалось, но у них почти всегда был какой-нибудь странный мотив, а убивали они, как правило, друзей и родных. И наемных убийц он встречал очень много, но их отличал особый стиль, и у них даже были правила.

Эти двое были прирожденными убийцами. Здоровяк в усыпанном порошком сюртуке, от которого пахло нафталином, был просто головорезом, ничего особенного, а вот от второго, тщедушного и c прилизанными волосами, воняло жестокой и мелочной смертью. Нечасто доводится взглянуть в глаза человеку, который убьет тебя, потому что это покажется ему неплохой идеей.

Двигаясь как можно осторожнее, Достабль открыл особое отделение своего лотка, высококлассное отделение, в котором лежали сосиски, сделанные из 1) мяса, 2) известного четвероногого животного, 3) скорее всего, обитавшего на суше.

– Могу порекомендовать еще вот эти, господа, – сказал он, а потом, поскольку старые привычки умирают долго, не смог удержаться и добавил: – Отборнейшая свинина.

– Хорошие, да?

– Других вам больше не захочется, сэр.

Второй убийца спросил:

– А другой сорт есть?

– Простите?

– Из копыт, свиных соплей и крыс, упавших в ятскую мясорубку.

– Господин Тюльпан говорит о сосисках более органического рода, – пояснил господин Штырь.

– Ага, – сказал господин Тюльпан. – Я большой, ять, любитель природы.

– Вы уверены? Нет, нет, хорошо! – Достабль поднял руки. Настроение у парочки переменилось. Они явно были уверены всегда и во всем. – Что-ож, вы, значит, хотите плохую… э, менее хорошую сосиску, да?

– Такую, ять, чтобы в ней ногти были, – подтвердил господин Тюльпан.