Правда ГУЛАГа из круга первого

Никакого хозяйственного использования заключенных первоначально не предусматривалось. Правительство было вынуждено с 1924 г. постоянно подпитывать Соловецкий лагерь внушительными внебюджетными субсидиями, в конце концов достигших суммы в полтора миллиона рублей ежегодно. В противном случае ОГПУ не бралось обеспечить надлежащий режим содержания заключенных в переполненном лагере^[72]. Изменения произошли в 1926 г. После выхода в свет Обращения ЦК ВКП(б) от 26.04.1926 с призывом ко всем трудящимся вести борьбу за экономию государственных средств, заключенный Соловецкого лагеря Н.А. Френкель предложил использовать труд осужденных на таких работах, прибыль от выполнения которых превышала бы расходы на содержание лагерников: валка леса, строительство дорог, рыболовство, производство мебели и т. д.^[73]. Благодаря проводившемуся в УСЛОН (Управление Соловецкого лагеря особого назначения) в 1926/27 гг. экономическому эксперименту выявилась возможность лагеря существовать на основе самоокупаемости при самых широких перспективах развития внешних работ. Перевод на подобные принципы всей системы исправительных учреждений позволял решить задачу эффективной постановки принудительного труда путем колонизации окраинных и неосвоенных районов страны, чем достигалась высокая степень изоляции осужденных при решении значительных и важных для государства народнохозяйственных задач. Новая схема должна была учитывать те новые задачи, которые государственному аппарату СССР пришлось решать в связи с переходом к политике форсированной модернизации. С учетом стоящих перед государством задач и требований совмещения трудового использования с обеспечением изоляции, вероятным вариантом использования рабочей силы заключенных становилась колонизация районов, намеченных к освоению в качестве новой промышленной базы. Дело было за выработкой новых принципов государственной исправительно-трудовой политики.

Изменения внутриполитического курса — стимул исправительной реформы

Главной причиной поисков в этом направлении послужили радикальные изменения внутри СССР. С конца 1927 г. нэп вступил в полосу затяжного кризиса, на что указывал непрекращающийся «кризис хлебозаготовок». Быстро выйти из кризиса «нэповским» путем оказалось невозможным: не осталось резервов. Уже к 1926 г. промышленность подошла к 100% использованию дореволюционных основных фондов; дальше запускать было нечего^[74]. Выход, как известно, был найден на пути форсированной индустриализации в промышленности и коллективизации в сельском хозяйстве. Этому предшествовали активные поиски решения.

Впервые со всей остротой вопрос о необходимости ускоренного развития промышленности поставили в своих выступлениях и работах лидеры троцкистской оппозиции. Еще в начале 1923 г. Л.Д. Троцкий писал в подготовленных им «Тезисах о промышленности»: «Свое руководящее положение рабочий класс может сохранить и укрепить не через государство, не через армию, а через промышленность, которая воспроизводит самый пролетариат. Вся наша работа оказалась бы построенной на песке, если бы не имела под собой растущей промышленной базы. Только развитие промышленности создает незыблемую базу пролетарской диктатуры»^[75].

В начале 1926 г.

Госплан пришел к тому же выводу. В своем докладе о проекте «общехозяйственной ориентировки» председатель Госплана Г. М. Кржижановский 2 февраля 1926 г.заявил, что «опасность коренится не в чрезмерно быстром росте сельского хозяйства, а в отставании промышленного производства в этой связи... проблема промышленности приобретает на ряд лет значение центральной народнохозяйственной проблемы».