Правда и неправда о семье Ульяновых

 Кроме берданки у Владимира Ильича был револьвер. Ссыльного путиловского рабочего, финна Оскара Энберга «подговорил приходить к нам ночевать, а меня обучал стрелять из револьвера». (11 сентября 1898 г.). А позже с помощью брата Дмитрия купил и с нарочным доставил себе новое ружье централку Франкотта. Из письма Владимира к Дмитрию: «Получил твое письмо по ружейной части и спешу ответить, не дожидаясь обещанно¬го прейскуранта. Дело в том, что у меня есть прейскурант оружейного магазина И. Шенбрунера (Старый Газетный переулок, между Тверской и Никитской, д. Толмачева), присланный мне прошлой зимой Марком. В этом прейскуранте особенно подходящими мне показались централки Авг. Франкотта в Люттихе — стр. 6—7 (45—55 р., чокбор — кстати, верно ли, что "чок" увеличивает кучность и резкость боя, как заявляет прейску¬рант и как я слышал от охотников? Если правда, то это, должно быть, очень удобная вещь, — калибр 12 и 16, вес около 7 /г ф.) — и еще стр. 22, легкие ружья той же фирмы». (26 января 1899г.) Опробовали централку прямо во дворе. Палили по забору.

 Крупская привезла Ульянову коньки из Петербурга германской марки «Меркурий, и тот «обучил диковинному занятию всех местных детей, устроив на Шуше каток. Оскар катается плохо и очень неосторожно, так что падает без конца, я вовсе кататься не умею; для меня соорудили кресло, около которого я и стараюсь. Володя катается отлично».(15 декабря 1898 г.)

 Новый 1899 г., последний год ссылки Ленина ссыльные  встретили у четы Кржижановских в Минусинске. Поездка была разрешена; с 24 декабря 1898 г. по 2 января 1899 г. Владимир  и Надежда были в Минусинске. Среди гостей кроме Ульяновых были Лепешинские, Ленгники и т.д.,-  человек 16. «Новый год справляли в Минусе, отлично встряхнулись надолго. Над нашим здоровым деревенским видом все охали и ахали, а Э.Э даже заявила, что я гораздо толще Зиночки». (10 января 1899 г.)

 «Мы решили лихо отпраздновать масленицу и пригласили к себе всех горожан (6 человек). Время проводили самым праздничным образом, и 5 дней прошли совсем незаметно». (7 марта 1899 г.)

 «1 мая целый день пели революционные песни».

 «Мы с мамой насадили тоже всякой всячины (даже дынь и помидоров). Это лето у нас осталась та же девочка, которая жила зимой, и потому с хозяйством хлопот нет.»(20 июня 1899 г.)

 «А в Шуше очень хорошо... лес, река близко»;

 «Мы каждый день ходим по вечерам гулять... за Енисеем чудо как хорошо!»;

 «Поработав, закатывались на прогулки. Владимир Ильич был страстным охотником, завел себе штаны из чертовой кожи и в какие только болота не залезал. Ну, дичи там было! ...только горячился очень. Владимир Ильич говорит: «Знаешь, если заяц встретится, не буду стрелять, ремня не взял, неудобно будет нести». Выбегает заяц, Владимир Ильич палит».

 «Позднею осенью, когда по Енисею шла шуга (мелкий лед), ездили на острова за зайцами. Зайцы уже побелеют. С острова деться некуда, бегают, как овцы, кругом. Целую лодку настреляют, бывало, наши охотники»

 «У нас стоит чудная ровная зима, о страшных сибирских морозах пока и помину нет».

 Однажды свекровь Мария Александровна в письме к Надежде Константиновне спросила ее напрямую, все ли у нее в порядке со здоровьем и намечается ли в семье ее Володи «прилет пташечки». «К сожалению, плохо, - отвечала расстроенная невестка. - Никакой пташечки что-то прилететь не собирается». 29 января 1900 г. закончился срок ссылки В.И. Ульянова, а Крупской осталось отбывать еще один год. Предполагалось, что последний год она проведет в Пскове, вместе с мужем. Псков являлся тогда одним из мест политической ссылки, поэтому казалось, что полицейское начальство не будет возражать против приезда сюда Н.К. Крупской. Еще в октябре 1899 г. было подано прошение. Но департамент полиции не разрешил. Неминуем стал переезд Н.К. Крупской в Уфимскую губернию. 29 января  Владимир Ильич вместе с Надеждой Константиновной и Елизаветой Васильевной покинули село Шушенское.

 «В общем, ссылка прошла неплохо. Это были годы серьезной учебы. В феврале 1900г., когда кончился срок ссылки Владимира Ильича, мы двинулись в Россию». Позже в воспоминаниях об этом времени Надежда написала: «Так живо встают перед глазами те времена первобытной цельности, радостности существования. Все какое-то первобытное - природа, щавель, грибы, охота, коньки, тесный близкий круг товарищей-друзей, совместные прогулки, пение, совместное какое-то веселье».

 «Мы ведь молодожены были — и это скрашивало это ссылку. То, что я не пишу об этом в воспоминаниях, вовсе не значит, что не было в нашей жизни ни поэзии, ни молодой страсти. Мещанства мы терпеть не могли, и обывательщины не было в нашей жизни. Мы встретились с Ильичом уже как сложившиеся революционные марксисты — это наложило печать на нашу совместную жизнь и работу