Правда или забвение

Эрну пробудила жуткая тряска. Сердце в груди колотилось как бешеное. Что-то мешало ей дышать полной грудью. Черт побери, что это такое? Девушка дотронулась до лица и обнаружила на себе медицинскую маску. Почему на ней это? Она огляделась. Эрна на борту самолета, и все пассажиры сидят в похожих масках. Ничего не понимая, девушка повернулась к закрытому иллюминатору. Приподняла шторку. Земля внизу была усеяна ночными огнями, виднелись тонкие полоски дорог, переплетающихся между собой как паутина.

– Мы почти прилетели, – раздался приглушенный женский голос с левой стороны.

Эрна обернулась. Возле нее сидела пожилая женщина, одетая в кремовую футболку и голубые шорты до колена. Половина лица скрыта под светло-голубой маской. Морщины в уголках глаз углубились от невидимой улыбки. Эрна ничего не ответила. Она откинула голову на сидение и закрыла глаза, пытаясь вспомнить, как смогла спастись от Томаса и попасть в самолет. Эрна резко выпрямилась, чем испугала женщину, и, повернувшись к ней, спросила:

– Простите, а куда мы летим?

Потускневшие от старости карие глаза женщины округлились. Она исподлобья посмотрела на Эрну, а ее тонкие как ниточка брови взлетели вверх.

– Перебрали алкоголя?

В ответ девушка кивнула.

– В Цюрих.

Потрясенная, Эрна приоткрыла рот. При каждом вдохе ткань маски касалась ее губ.

– В Швейцарию?! – почти выкрикнула девушка.

Несколько пассажиров из других рядов подняли на Эрну головы и недовольно посмотрели. Девушка сделала виноватое лицо и снова откинулась на спинку. На разложенном столике она заметила мобильник. Потянулась к нему. Экран айфона загорелся, завибрировал в руках, но не разблокировался. Эрна стянула с лица маску, чем снова привлекла внимание соседки. На этот раз ее взгляд был недовольным. Эрна нажала на кнопку включения. Высветилось главное меню. Девушка взглянула на время: двадцать два часа пятьдесят минут, семнадцатое августа.

Она нашла календарь, чтобы посмотреть год. Увидев четыре цифры, девушка на мгновение потеряла дар речи. Неужели это снова случилось? Эрна смотрела на экран с недоумением и тревогой: две тысячи двадцать первый год.

– Черт побери!