Правда истории. Гибель царской семьи

Стоит особо указать лишь на документы Юровского, коменданта Ипатьевского дома, руководившего расстрелом Царской Семьи. Уже было сказано о его записке Покровскому и докладе на заседании старых большевиков. Первая из них датируется годом передачи историку М. Н. Покровскому, т.е. достаточно условно 1920 г., второй —точно, по стенограмме — 1 февраля 1934 г. Записка не могла быть составлена ранее 1920 г. Полагаем, что при поездке в июле 1918 г. в Москву, встрече с Я. М. Свердловым, Ф. Э. Дзержинским* и, возможно, В. И. Лениным, Юровский составил какой-то письменный доклад для них. Его сподвижники по работе в Уральской облчека предполагали, что таковой мог быть им составлен. Например, бывший член коллегии облчека И. И. Родзинский* во время беседы в 1964 г. получил такой вопрос и ответил на него соответственно: «Исаи Ильич, Вы может быть слышали о том, что разговаривал ли Юровский потом с Лениным. Писал ли он ему какую-нибудь докладную записку?»... «На счет Юровского так было дело. После расстрела коменданта Дома особого назначения вызвали в Москву. Это я знаю. Сейчас я не могу сказать: по вызову ли Ленина он поехал, или по вызову Дзержинского. Но это, собственно, не важно. Факт тот, что с докладом вызывали... Но я не сомневаюсь, что когда он был в Москве, он здесь остался в Москве, потом был членом президиума ВЧК. После этого, здесь ясно совершенно, что дело устным докладом, конечно, не ограничилось. Где-то должен быть документ за его подписью, с его 20 изложением всех обстоятельств, иначе быть не могло. Я не представляю себе, чтобы от него не потребовали [доклада], где все это, я не знаю». Достаточно прозрачно писал об этом Юровский и сам: «На следующий день утром и по поручению Исполнительного Комитета уехал в Москву с докладом Председателю Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета товарищу Я. М. Свердлову» (имеется ввиду утро 20 июля 1918 г.; как будет показано далее, выехал он в Москву в ночь на 20-е июля. — И. П.).⁴³ Если документ-доклад есть, то он пока что не выявлен.

В связи с «Запиской» Я. X. Юровского отметим следующее: Ю. А. Буранов в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) выявил ее текст, написанный рукой М. Н. Покровского. Он сличил документ с машинописным оттиском, хранившимся з семье Юровского, скопированным драматургом Г. Т. Рябовым, только без приписки в конце машинописного текста рукой М. Н. Покровского о месте захоронения расстрелянных узников Ипатьевского дома. Последний в отличие от Ю. А. Буранова и Г. Т. Рябова скопировал документ а третьем месте хранения — Музее Революции. Имеется он и в Партийном архиве Свердловского обкома КПСС (ныне — Центр документации общественных организаций Свердловской области), куда в виде машинописной копии в 1958 г. был прислан А. Я. Юровским, им же вскоре передан и в Москву, в ЦПА (или в виде копии с копии получен из Свердловска).⁴⁴

С нашей точки зрения, мы имеем дело, в сущности, с одним и тем же документом, с теми лишь нюансами, что некоторые машинописные копии (или одна, что хранилась у сына Юровского) имеют рукописное добавление М. Н. Покровского в конце о месте захоронения, получении из Перми в Екатеринбурге не «телеграммы», а «телефонограммы», да приписки последнего и развертывание сокращений в тексте («ком.» — «комендант» и т.п.). На наш взгляд, выявление Ю. А. Бурановым текста «Записки», написанного рукой М. Н. Покровского, и им сделанной приписки под машинописным текстом, тем более хранение документа Юровским и его семьей, лишь доказывает факт совместной работы над ним не столь грамотного участника событий и маститого историка. Ю. А. Буранов же, принимавший в ранних публикациях «Записку» за подлинный документ, ныне постепенно меняет позицию и в итоге приходит к совершенно противоположному выводу: о полной сфапьсифицированности этого документа по заданию свыше. И не только. Он фактически утверждает, будто документы, воспоминания всех других участников трагических событий также сфальсифицированы. Его позиция наиболее полно отражена в вышедшем недавно под его редакцией сборнике «Правда о екатеринбургской трагедии» (М., 1998). Теперь многие авторы, причем не только публицисты, но и историки, часть которых представлена в том же сборнике, принимают точку зрения Буранова о сфальсифицированности и «Записки» Юровского — Покровского, и других документов Юровского и прочих участников расстрела и захоронения. Не нарушая стройности изложения, мы подробно рассмотрим позицию Ю. А. Буранова в примечании,⁴⁵ здесь же, во Введении, скажем лишь об основных аспектах темы с материалами Я. X. Юровского.