Правда, которую мы сжигаем (ЛП)

Я чувствую, как мой телефон вибрирует рядом со мной, экран загорается, показывая, что у меня есть новое сообщение.

Подняв его, я открываю его и нахожу последнее, что хочу видеть.

«Пип, встретимся у Святого Габриэля завтра в полдень. И на этот раз тебе лучше иметь информацию».

— Значит, все? Ты даже не подумаешь поговорить с ним?

Я выключаю телефон, покусывая внутреннюю сторону щеки, и мой желудок бурлит от беспокойства. Из открытого окна на меня дует холодный ветерок, ползущий по коже и пробирающий до костей.

— Нет. Мы умерли в тот день, и он намерен это так и оставить, — я отталкиваюсь от края кровати. — Могу я одолжить толстовку у кого-нибудь из вас?

Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы отвлечься от этой темы. Сегодняшний день отнял у меня достаточно эмоциональной энергии, и продолжение разговора о Руке — лишь горькое напоминание обо всем, что я потеряла и уже никогда не верну.

— Да, возьми одну из моих, одежда Браяр состоит из одежды Алистера, и никто не хочет пахнуть его мускусным одеколоном, — говорит Лира. — Ну, я имею в виду, кроме тебя, — с ухмылкой говорит она Браяр.

Я смеюсь, открывая маленькую дверь в очень захламленную каморку Лиры. Она уже приоткрыта из-за количества одежды, которая свалена внизу, и я понимаю, что лучше надену толстовку Алистера, чем буду рыться в шкафу Лиры.

То ли потому, что я под кайфом, то ли просто нахожу это забавным, я продолжаю воображать, что именно здесь она держит свой живой образец, о котором не хочет, чтобы мы узнали. Я начинаю немного хихикать, думая об этом.

Поднявшись на цыпочки, чтобы схватить темно-фиолетовую толстовку с верхней полки, я дергаю за рукав, и она падает вместе с несколькими другими тяжелыми вещами, которые падают на пол.

— Черт, Лира, прости, — я извиняюсь и наклоняюсь, пытаясь убедиться, что ничего не сломала. Я быстро пытаюсь переставить одежду и коробку, которые упали, чтобы я могла положить их туда, где нашла.

Коробка из-под обуви средних размеров стоит боком передо мной. Сначала я думаю, что это память о ее матери или даже о ее положительном опыте в колледже. Но потом я вижу дорогой вязаный белоснежный пуловер, который кажется слишком большим для Лиры.

Там также есть полупустая бутылка мужского геля для душа Armani, несколько рукописных заметок, которые не соответствуют почерку моей подруги, откровенные фотографии, и самая ужасная часть головоломки — это запонка — булавка для галстука с отворотом, которая разработана чтобы края костюма были вместе на запястьях, и он был выполнен в форме букв T.П.

— Это не… — она встает, ее лицо становится призрачным. —Это не то, о чем ты думаешь.

Я беру совершенно белый носовой платок с пятнистым красным пятном посередине.

— Это не вещи Тэтчер в коробке в твоем шкафу?

Лира всегда изображала себя застенчивой помешанной на жуках, которая наслаждалась своей невидимой жизнью. Но я начал понимать, что это было только то, что она хотела, чтобы люди думали.

— Просто, — выдыхает она, — Позволь мне объяснить.

В западном фольклоре говорится, что ты можешь использовать перекресток дорог, чтобы вызвать дьявола или демона. Зависит от того, какую сделку ты пытаешься заключить.

Их приветствуют ритуальные предметы, которые, как говорят, закапывают в центре пересечения дорог. Именно там можно выторговать желание ценой своей души. Тебе может быть даровано все, что пожелает твое сердце, но в назначенный день по выбору демона адские псы выйдут из подземного мира, готовые забрать душу.

Я был призван для мести, чтобы нанести карму тому, с кем я выжидал своего часа. Кто-то, с кем я когда-то заключил соглашение, и я отпустил их нетронутыми, безнаказанными.

Но теперь пришло время собирать.

Я прислонился к высокой сосне, звук тлеющей сигареты нарушил тишину.

Целый год я пытался убрать ее из своего кровотока. Пытался вырезать ее, как какую-то пожирающую плоть болезнь, пытался наказать себя за веру в кого-то вроде нее. Теперь я понимаю, что не могу вырезать ее.

Придется лечить корень заразы.

Уничтожить вирус в его источнике.

И это именно то, что я собираюсь сделать, поскольку я стою здесь, на перекрестке перед церковью Святого Гавриила, уставившись в заднее стекло машины Сэйдж, которая стоит рядом с черным седаном.

Я не уверен, что она позвала в мир, когда решила вести переговоры с федералами. Когда она решила сделать себя одним из врагов.

Мой самый большой враг.

Но это высвободило во мне совершенно новую степень зла.

Я пытался объяснить это после того, как оставил Сайласа на кладбище. Я попытался успокоиться и дать ей немного свободы действий. Может быть, они действительно были друзьями ее отца, и она не знала, чем они занимались.

Еще раз, я дал ей презумпцию невиновности. Мое сердце сжалось и снова попыталось убедить меня, что все это было недоразумением. Что-то в ней продолжает извиваться под моей кожей, выворачивая все мои болты и заставляя меня поверить в нее, чего она не заслуживает.

Когда кто-то показывает тебе свое истинное лицо, ты должен ему верить.

И Сэйдж сегодня на высоте.