Правда мифа. Алгоритм творения

Если мораль мифа открыто присутствует в самом мифе, значит это некий вторичный, поверхностный смысл, даваемый для непосвященных. Давай-ка, вглядимся в эти образы повнимательнее.

Состязание в поедании, напоминает нам Урана, помещавшего своих детей, одного за другим, в Гею, и Крона, пожиравшего своих детей. То есть, в итоге, оно говорит нам о том, что как бы первый взрыв не распахнулся, не расширился на всю вселенную, как бы ни пытался её поглотить, всё равно всё сведётся к схлопыванию, к сжатию в точку. Взрыву не превзойти сжатия. Состязание в беге, обращает нас к истории состязания Ганеши и Картикеи. Вновь то же. Как бы мощно взрыв не рванулся, как бы далеко не распахнулся в пустоту изначального пространства, всё равно, в итоге, всё свелось к возвращению к истоку, к точке. История с кубком воды – это не образ сжатия, схлопывания, ведь взрыв, каким бы огромным он ни был, был конечен, его можно было вобрать весь. В данном же случае, Тор, не зная того, пытавшейся выпить всю бесконечную пустоту, это опять-таки, тот самый взрыв, который пытается заполнить её всю, как Уран Гею, покрыть её, охватить, заполучить в себя. Попытка поднять кошку, в образе которой скрывался мировой змей Ёрмунганд, напоминает нам египетского Шу, который рванулся вперёд и вширь, чтобы, якобы поддержать Нут, испугавшуюся высоты, после того, как она была разъединена с её близнецом-братом Гебом. Вновь, всё тот же, первый большой взрыв. Борьба Тора со старостью, а значит, и со смертью, вновь говорит нам о том же. Как бы мощно не рванулся взрыв вперёд, как бы далеко не распахнулся, всё равно, в итоге и очень скоро, его ожидает сжатие, схлопывание, исчезновение. И, само возвращение наших героев из Утгарда домой, в Асгард, опять-таки, символизирует сжатие, схлопывание, возвращения к истоку. Вообще, само их путешествие, вместе со всеми включёнными в него испытаниями, выглядит, как попытка совершить невозможное. Образ всё тот же, это неудавшаяся попытка первого большого взрыва распахнуться в вечность и бесконечность. И, немного, о Локи, который здесь был, совсем не случайно.

Локи. И у негодяев есть семья

Присутствие Локи в предыдущем мифе не случайно. Локи символизирует «искру», то прикосновение божественного непроявленного мира, что необходимо первому «Я» для проявления. Образ, аналогичный египетскому Сету. Имеет смысл, прояснить для себя, и историю с семейным положением Локи, хотя она и подаётся мифом, как что-то другое, отдельное. Но, как выясняется, эта ещё одна версия всё того же, первого круга творения. Хотя Локи, и не является первым «Я», он является той искрой предвечного, непроявленного мира, без которой, первое «Я» не могло бы творить, или даже, просто пробудиться. А значит, в каком-то смысле, они не отделимы друг от друга. И, для Локи, как для первого «Я», которое, в данном случае, никак отдельно нам не представлено, супруга Локи великанша Ангрбода порождает великого змея Мидгарда, Ёрмунганда, то есть, пустоту "не Я", страшного волка Фенрира, то есть, первый большой взрыв, и страшную Хель, всё тот же Тартар Гесиода, ту "тьму позади", "тьму за глазами". С Фенриром, всё достаточно ясно. Сначала он рос "не по дням, а по часам”, до гигантских размеров, просился отпустить его на бескрайние просторы миров ясеня Иггдрасиль, но. в итоге, на него накинули волшебную, то ли сеть, то ли цепь, и приковали к скале на маленьком безлюдном острове. Да ещё и, вставили между челюстями волшебный меч, заговорённый рунами. – Ещё один образ, сначала – большого взрыва, а потом – сжатия, схлопывания в точку. Сам Локи в этой истории никак не фигурирует, известно лишь, что он отец Фенрира. Аналогом Локи в этой истории, судя по всему, предстаёт бог Тюр. Он, то бог неба и грома, то воинской доблести, совершенно положительный, в отличии от Локи, и здесь, он – близкий друг Фенрира, пользующийся его доверием. Чтобы боги смогли пленить, разросшегося гигантского Фенрира, ему пришлось положить тому в пасть свою руку, и, в итоге, потерять её. Сама рука здесь, тоже символизирует взрыв, и отказ от неё, потеря её, говорит о прекращении расширения взрыва, о его сжатии, о возвращении к источнику. То есть, это искажённый аналог образа мужского естества Урана, отнятого его сыном Кроном в «Теогонии» Гесиода. Возвращаясь к начатому, повторюсь, здесь, первый круг творения описывается без участия, собственно первого «Я». Его роль здесь играет Локи, то есть, всё тот же Шива-Сет, без которого, первое «Я» не смогло бы, ни появиться, ни проявиться, ни творить. Остаётся упомянуть, что великанша Ангрбода, это, всё тот же, изначальный, предвечный Хаос «Теогонии» Гесиода. Хаос, что изначально означал, совсем не беспорядок, а разверстую бездну пустоты. Хаос, что породил Эрос, первое «Я», с его понятными побуждениями, Гею, внешнюю, окружающую пустоту, на самом деле, порождённую внимание Эроса, и Тартар, ту тьму, что позади, "за спиной", "за глазами". Ну а, почему Тюр, при очевидном созвучии имён и очевидном сходстве качеств, тем не менее – не Тор, вопрос отдельный.