Правда на дне океана

11 — в 1968 году у Азорских островов затонула американская атомная подводная лодка «Скорпион»;

12 — в 1957 году американский транспортный самолет «Глобмастер» после отказа двигателей сбросил в Атлантику две водородные бомбы;

13 — в 1986 году в Атлантике загорелась и была затоплена советская атомная субмарина с 16 баллистическими ракетами;

14 — в 1968 году у Гавайских островов погибла советская подводная лодка с ракетами на борту;

15 — в 1959 году самолет ВМФ США «Мартин Р-5» потерял атомную бомбу над Тихим океаном.

Станислав Зигуненко

«Я, один из оставшихся в живых…»

Людям пишущим довольно часто приходится читать отклики незнакомых людей на свои публикации. Но этот стоит особняком. Хотя адресован мне, но проблема, затронутая в нем, наверно, заинтересует многих. Ведь пишет человек, переживший трагедию, имеющий свою точку зрения на события в Норвежском море.

Многое в письме И.С.Орлова можно было бы оспорить, но стоит ли затевать новую полемику, как справедливо указывает он сам? Главное ведь в сути проблемы: как и в Чернобыле, Уфе, многих других случаях, судьбы людей оказались на последнем месте. Выявит ли истину новое расследование, теперь уже Верховной прокуратуры СССР?

Мне, как и Игорю Семеновичу, хотелось бы верить, что из трагедии «Комсомольца» сделаны соответствующие выводы…

С. Н. Зигуненко

Уважаемый товарищ Зигуненко!

Написать вам побудила статья в «ТМ» (№ 10 за 1990 г.) «Правда на дне океана». Я, один из оставшихся в живых членов экипажа атомной подводной лодки «Комсомолец», был на ней командиром группы дистанционного управления электромеханической боевой частью.

Столь большой разрыв по времени между появлением статьи и моим письмом объясняется рядом причин, прежде всего тем, что отношение к свидетельствам очевидцев, как правило, негативное, и я долго колебался, но все же решил написать.

Тем более, в вашей статье есть положения, с которыми я никак не могу согласиться, и хочу изложить свое мнение как по статье, так и по ее отдельным моментам.

Должен сразу же огорчить вас, но утверждение, что уцелевшие подводники писали «по поручению командования», мягко говоря, не соответствует истине. Просто к тому времени иссякло наше терпение по поводу публикаций, касающихся аварии. К сожалению, в них полно всяческих «журналистских похорон», ссылок на всевозможные авторитеты, просто вымысла. Возникло ощущение, что все всё знают — кроме нас, то есть тех, кто был на «Комсомольце». О нас словно забыли, и мы получили редкую возможность наблюдать процесс обсуждения причин катастрофы со стороны. Немалую роль в нашем желании обратиться в прессу сыграло и то, что эти публикации читали родственники, товарищи и знакомые погибших. И нас часто просили объяснить ту или иную статью, ведь большинство людей еще верит всему, что печатают. А что мы должны объяснять? Чьи-то выдумки, преподнесенные как открытие или прямое желание свалить вину на экипаж, как и было до сих пор?

Словом, в декабре 1989 года письмо мы написали и отправили в редакции нескольких газет. Согласитесь, что у нас были причины считать, что его опубликуют, но, очевидно, из-за того, что в нем содержались весьма нелестные отзывы об объективности прессы (а может, и по другой причине), ждать пришлось очень долго. Но только благодаря нашей настойчивости «Комсомольская правда» поместила наше письмо. Точнее, то, что от него осталось. Вряд ли вы видели его полный текст. Так вот, опубликовали его пятую часть, да и не самое главное. До этого мне казалось, что сокращать письма можно только с согласия автора или уж совсем не печатать. Ан нет, оказывается, можно, использовав наши имена и представив материал так, как угодно в данный момент. Зато соседняя статья «ненавязчиво» комментировала наш текст. Очень странный подход к гласности — публикуется чья угодно точка зрения на прошедшие события, но только не наша… А ведь мы-то не посторонние и уж, извините, лучше знаем, какие же недостатки усугубили аварию, тем более что мы имели возможность наблюдать их практическое действие.