Правда о 1937 годе. Кто развязал «большой террор»?

Ссылка поначалу тоже была для троцкистов чем-то вроде санатория. Журналист М.Я. Презент фиксировал в своём дневнике встречи с троцкистами, освобождёнными из ссылки. Будучи в Сибири, они имели возможность держать оружие, выписывать из-за границы новые книги и журналы. Так, ссыльный троцкист Радек вполне легально носил с собой револьвер и получал из-за границы 12 газет и журналов. С собой в Сибирь он перевёз почти всю свою домашнюю библиотеку. «Когда я ехал на место ссылки, — рассказывал Радек, — на тройке с начальником ГПУ, а за ним везли на нескольких санях ящики с книгами, крестьяне думали, что везут золото». А ведь это всё было до того, как Радек покаялся в троцкизме.

Существуют свидетельства о том, что Ягода был обеспокоен судьбой Зиновьева, Каменева, Смирнова и иных участников новой, точнее, даже новейшей левой оппозиции, сложившейся в 1932 году. По сообщению перебежчика Орлова, «железный Генрих» испытал облегчение, когда Сталин дал обещание сохранить жизнь всем предполагаемым участникам процесса 1936 года. Кстати, обращает на себя внимание то, что осуждённых расстреляли сразу же после вынесения приговора, не став даже формально рассматривать их апелляцию, хотя ЦИК устанавливал для этого обязательный срок — 72 часа. Откуда такая спешка? Что, осужденные могли убежать? Или Троцкий высадил бы десант для их вызволения? Нет, очевидно, была реальная возможность того, что осужденным смягчат меру наказания. А может быть, и освободят через некоторое время. Следовательно, существовала некая сила, способная вступиться за левых. И пока по всем статьям этой силой мог быть именно Ягода, активный участник бухаринской оппозиции.

Ягода не хотел по-настоящему выкорчёвывать троцкизм, ибо видел в нём потенциального союзника во внутрипартийной борьбе. Его социал-демократическая группа всё-таки была слабее и национал-большевиков, и левых консерваторов. Поэтому он и искал дружбы с троцкистами. А на жёсткие меры по отношению к ним шёл только после давления со стороны иных политических группировок.

Вообще же по отношению к Троцкому, его соратникам и союзникам в партийно-государственном руководстве было нечто вроде консенсуса. «Демона революции» боялись больше, чем кого бы то ни было. И дело здесь не только в его несомненных политических талантах, а также героическом ореоле «второго человека после Ленина». Троцкий был наиболее радикальным и последовательным сторонником проведения прозападной политики, ориентированной на Англию, Францию и США. Он действительно был агентом иностранных разведок, но не фашистских, а «буржуазно-демократических». За ним стоял не только самый левацкий и авантюристический из всех революционных проектов. За ним стояла и мощь ведущих западных держав.

И когда в 1936 году открылась связь Зиновьева и Каменева с Троцким, и Сталин, и почти все его противники пришли в ужас. Речь шла уже не только о политической борьбе, но и о работе на иные страны. То есть о шпионаже очень высокого уровня. Шпионов такого ранга обычно называют почтительно — агенты влияния. Но суть от этого не меняется. И с такими людьми разговор может вестись только на языке уголовного преследования.

Вот почему по поводу Зиновьева и Каменева в руководстве не возникло никаких разногласий. Их судили и тут же казнили, осознавая всю опасность левой оппозиции. А позже расправятся с Бухариным и Рыковым, потому, в первую очередь, что заподозрят их (и не без оснований) в связи с Троцким и троцкистами. Именно троцкизм представлялся главным орудием западного влияния.

Но может быть, руководство страны демонизировало Троцкого и его союзников? Может быть, Зиновьев и Каменев, контактировавшие с Троцким, всё же были казнены за собственные убеждения, а то и по прихоти «жестокого» Сталина? Для ответа рассмотрим вопрос о «западничестве» Троцкого. Это необходимо.

Сторонник Антанты

У нас принято много писать о пломбированном вагоне, в котором, пользуясь поддержкой кайзеровской Германии, прибыл в Россию Ленин. Но мало кто писал о норвежском пароходе «Христиан-Фиорд», на котором Троцкий с группой своих единомышленников отправился «домой» из эмиграции при покровительстве американских властей и попустительстве британской разведки.