Правда о баптистах

Когда мы находились в Киевской тюрьме, Балабан, освободившись из нее, успел распространить в Чаплинке и Косяковке учение о ненужности крещения водой и преломления хлеба, чего я в нем прежде не заметил. Таким образом, мы, по прибытии из тюрьмы, нашли массу последователей, но все они противились учению о крещении и преломлении хлеба и относились к этому даже с насмешками. Только мы с братом двое остались верны своим убеждениям, и много пришлось нам терпеть различных насмешек и хулы по поводу крещения и преломления хлеба. Но наконец некоторые начали присоединяться к нам. После чего я с братом отправился в Херсонскую губернию, в деревню Основе, к Михаилу Ратушному, от которого приняли крещение в июле 1876 года.

По возвращении нашем в Косяковку церковь начала возрастать и насчитывала почти до 100 человек. Собрание было свободно и открыто среди дня. Никто не преследовал, только был командирован один городовой для присутствия при собраниях, ввиду того что духовенство причисляло нас пред правительством к социалистам».

Из этого рассказа Лясоцкого видно, что Балабан явился в Таращанский уезд с баптистскими взглядами, которые усвоил себе и Лясоцкий, но вскоре изменил свои взгляды и начал уже проповедовать штундизм, то есть отвержение всех видимых установлении, в том числе крещения и святую вечерю. Впоследствии Яков Коваль основал штундистскую общину в Чаплинке, и таким образом возникли две общины: баптистская и штундистская, первая в Косяковке, а вторая в с. Чаплинке, что подтверждает г. Ушинский, посетивший Косяковку и Чаплинку в 1881 году. Господин Ушинский представленное ему в рукописи косяковское исповедание веры ошибочно приписывает переводу херсонских штундистов. Это исповедание есть не что иное, как так называемое гамбургское исповедание веры баптистов, переведенное Павловым в 1876 году с немецкого. Это еще раз подтверждает, что баптистов не следует смешивать с штундистами, как это умышленно доселе делало православное духовенство. Но более беспристрастные исследователи, как Ушинский и священник Рождественский, ясно отличают баптистов от штундистов.

Из названных нами трех центров: Любомирки, Основы в Херсонской губернии и Косяковки в Киевской баптизм вскоре широким потоком разлился по всему югу России.

XI. Баптизм на Кавказе

В Закавказье баптизм возник независимо от южнорусского баптизма в Херсонской губернии. Первым представителем баптизма в этом крае является немецкий баптист Мартин Карлович Кальвейт. Кальвейт родился в лютеранской семье, но в зрелом уже возрасте обратился к Господу и при посредстве одной женщины, прибывшей из Пруссии в Ковенскую губернию, его родину, познакомился с учением баптистов. Для лучшего ознакомления с их учением и устройством баптистских общин он часто отправлялся в Пруссию в ближайшую к русской границе баптистскую общину Икшен и наконец присоединился к ней, приняв от баптистского проповедника Ленкета крещение вместе с сестрою своей Бауэр в селении Кревели в мае 1858 года.

В 1862 году Кальвейт прибыл со своею семьею из Ковенской губернии на жительство в Тифлис. Здесь он собрал вокруг себя небольшой кружок из немцев до 9 душ, который имел уже правильное богослужение.

Из русских первым принял учение баптистов тифлисский купец, молоканский наставник Никита Исаевич Воронин. Воронин, читая Священное Писание, убедился, что молокане заблуждаются, отвергая водное крещение, которое принял Сам Иисус Христос, заповедав во имя Его крестить все народы, и апостолы, исполняя его повеление, крестили верующих в воде и совершали преломление хлеба. По этому поводу у него с молоканскими старцами Алексеем Федоровичем Аристовым, Андреем Васильевичем Минеевым и другими происходили в богослужебных собраниях жаркие споры, потому что молоканские старцы старались эти видимые установления Христовы истолковать духовно.

Хотя Воронин внутренне был убежден в необходимости крещения водою и преломления хлеба, но не знал, где найти такую общину, которая близко стояла бы к новозаветному христианству по всему своему строю. Православие отталкивало его своею обрядностью, в особенности почитанием икон, не говоря уже об отсутствии христианской жизни в массе, носящей лишь одно название христиан. Лютеранство же, хотя было и близко к его духовному мировоззрению, но тоже отталкивало его нехристианскою жизнью своих последователей. Воронин искал таких людей, которые не только исповедуют учение Христово, но стараются осуществлять его и в своей жизни. Наконец он нашел искомое.

Однажды в Тифлис приехал пресвитерианский миссионер сириец (айсор) из Персии, учившийся у американских миссионеров, который познакомился с Ворониным. Когда Яков Дилаков — так звали этого миссионера — узнал от Воронина о его образе мыслей, то познакомил его с Кальвейтом. После непродолжительной беседы оказалось, что Воронин разделяет все взгляды Кальвейта, и последний, по просьбе Воронина, преподал ему крещение 20 августа 1867 года.