Правда о Bravo Two Zero

Первый день моего пешего путешествия чуть не привел к катастрофе. Из рассказанного Райаном и Макнабом у меня создалось впечатление, что к югу от дороги местность была однородно плоской; на самом деле, она оказалась чрезвычайно пересеченной, со скалистыми отрогами и гребнями холмов, протянувшимися через нее с запада и востока. Это были те же самые места, говорил Макнаб, которые они пересекли, двигаясь на север ночью 22–23 января, неся по 95 килограммов на человека, и которые реклама его книги описывает как "плоскую пустыню". Ходьба была трудной. Поверхность покрывали россыпи отшлифованной известняковой гальки с клочками жесткой пустынной травы и случайными участками песка, заросшего тамариском и ярко-алыми пустынными розами.

Несколько километров спустя местность стала понижаться, превратившись в широкое песчаное ущелье: высохшее дно великого Вади Хавран, берега которого были обрамлены посадками пшеницы, выращиваемой семьей Аббаса. Теперь я понял, зачем Аббасу были нужны его бульдозеры. Было очень жарко, обжигающий ветер дул мне в лицо — условия очень отличались от тех, что пришлось вынести Браво Два Ноль. На мне был шемаг военного образца, куртка SAS образца 1942 года — настоящий антик, с бакелитовыми пуговицами — спортивные брюки и пустынные ботинки. У меня было снаряжение поясного типа — такое же, как носили члены патруля, в котором находились фляги с водой, сухой паек, бивибэг, карта, компас и GPS. Еще у меня была портативная радиостанция, чтобы поддерживать контакт с транспортными средствами, в которых были съемочная группа и иракские наблюдатели, и которые, как предполагалось, оставались в километре от меня.

Я пересек вади и углубился в холмистую местность за ней, покрыв уже около двенадцати километров от места укрытия, когда дела пошли не так. Присев на корточки у раскаленной пирамиды из камней ради глотка воды и куска лепешки, я получил сообщение от своего партнера, Найджела Морриса, бывшего в конвое, и сообщавшего, что наши GMC не смогли пересечь вади и, по сути, застряли в песке. Найджел сказал, что пройти смог только более легкий пикап, принадлежавший военному эскорту, и предложил послать его, чтобы забрать меня. Я проклял GMC, чьим способностям внедорожников никогда не доверял, и сказал, чтобы он не беспокоился. Едва я собрался добавить, что двинусь к его местоположению, как радиостанция замолчала. Внезапно, безо всякого предупреждения, я испытал точно такую же проблему, что и Браво Два Ноль: я находился в пустыне и был полностью отрезан от моей поддержки. Я сказал Найджелу, чтобы он не посылал машину военного эскорта, но не смог сказать, что возвращаюсь к конвою. Теперь я был в тупике. Если машина не придет, как я проинструктировал, то я отделился бы от конвоя. Реши я вернуться, не было никакой гарантии, что они все еще будут находиться там.

Я решил пойти назад, и к тому времени, когда я протащился три километра по холмам и долам под иссушающим ветром, количество воды у меня сократилась до нескольких глотков. Когда я вернулся туда, где в последний раз видел машины, там никого не было. Это был удар. Вода была на исходе, и я знал, что при таких температурах — вокруг сорока по Цельсию — через двадцать четыре часа человек без воды изжарится как хрустящий картофель. Никакая непосредственная опасность мне не угрожала, поскольку я, мог вернуться на девять километров назад, на ферму Аббаса, но я был уверен, что машины ушли на юго-запад, вероятно, ища более легкий путь через вади.

После короткого отдыха я решил возвратиться к пирамиде из камней, от которой в последний раз выходил на связь. Опять мне в лицо дул раскаленный, как из доменной печи, ветер, и я знал, что должен сохранить то небольшое количество воды, что осталась. Устало шагая вверх и вниз по гребням, я внезапно понял, что вода должна была играть ключевую роль в плане отхода и уклонения патруля. Действительно, Райан признает, что их изначальный план совершить рывок в Сирию прямо в беговых шортах должен был быть изменен в пользу ухода на север, к Евфрату и затем на запад вдоль реки, потому что они бросили свои канистры вместе с бергенами и теперь имели только по нескольку литров воды на каждого. Хотя тогда и было чрезвычайно холодно, патруль шел очень быстро и терял большое количество влаги, которую необходимо было возмещать. Сам Макнаб отмечает, что как только тело из-за обезвоживания теряет пять процентов своего веса, состояние заметно ухудшается. Если на этом этапе дефицит влаги не будет возмещен, то вскоре последует смерть.