Правда о деле Гарри Квеберта

Пора было возвращаться в Нью-Йорк: Барнаски готовился запускать масштабную рекламную кампанию — фотосессии, встречи с журналистами. По случайному совпадению я уехал из Конкорда в предпоследний день августа. По дороге я заскочил в Аврору, повидать Гарри в его мотеле. Он, как обычно, сидел перед дверью номера.

— Я возвращаюсь в Нью-Йорк, — сказал я.

— Значит, прощайте…

— Не прощайте, а до свидания. Я скоро вернусь. Я восстановлю ваше доброе имя, Гарри. Дайте мне несколько месяцев, и вы снова станете самым уважаемым писателем в стране.

— Зачем вы это делаете, Маркус?

— Затем, что вы меня сделали тем, что я есть.

— И что? Вы считаете, что как бы в долгу передо мной? Я сделал из вас писателя, но поскольку в глазах общественного мнения я, похоже, уже перестал им быть, вы теперь пытаетесь вернуть мне то, что я вам дал?

— Нет, я вас защищаю потому, что всегда верил в вас. Всегда.

Я протянул ему толстый пакет.

— Что это? — спросил он.

— Моя книга.

— Я не буду читать.

— Я хочу вашего согласия на ее публикацию. Эта книга — ваша.

— Нет, Маркус. Она ваша. В этом-то и загвоздка.

— Какая загвоздка?

— Думаю, это замечательная книга.

— Так в чем же загвоздка?

— Это сложно, Маркус. Однажды вы поймете.

— Да боже мой, что я пойму? Скажите, наконец! Скажите!

— Однажды вы поймете, Маркус.

Повисла долгая пауза.

— Что вы теперь будете делать? — в конце концов спросил я.

— Я здесь не останусь.

— Здесь — это где? В мотеле, в Нью-Гэмпшире, в Америке?

— Я хочу попасть в рай писателей.

— В рай писателей? Это что?

— Рай писателей — это место, где вы можете переписать свою жизнь так, как хотели бы ее прожить. Потому что сила писателей в том, Маркус, что они решают, какой будет конец у книги. В их власти оставить в живых или убить, в их власти изменить все. У писателей в пальцах сила, о которой они зачастую даже не подозревают. Им достаточно закрыть глаза, и жизнь двинется вспять. Маркус, что бы произошло 30 августа 1975 года, если бы…?

— Прошлое нельзя изменить, Гарри. Не думайте об этом.

— Как я могу не думать?

Я положил рукопись на стул рядом с ним и сделал вид, что ухожу.

— О чем говорится в вашей книге? — спросил он.

— Это история мужчины, полюбившего очень юную девушку. Она мечтала об их прекрасном будущем. Хотела, чтобы они жили вместе, чтобы он стал великим писателем и университетским профессором, чтобы у них был пес цвета солнца. Но однажды эта девушка пропала. Ее так и не нашли. А мужчина сидел дома и ждал. Он стал великим писателем, он стал профессором в университете, у него был пес цвета солнца. Он все сделал так, как она просила, и он ждал ее. Он никого больше не полюбил. Он был верен и ждал, что она вернется. Но она так и не вернулась.

— Потому что умерла!

— Да. Но теперь мужчина может ее оплакать и проститься с ней.

— Нет, слишком поздно! Ему теперь уже шестьдесят семь лет!

— Никогда не поздно полюбить снова.

Я дружески махнул ему рукой:

— До свидания, Гарри. Как приеду в Нью-Йорк, сразу позвоню.

— Не звоните. Так будет лучше.

Я спустился по наружной лестнице, ведущей на парковку, и уже собирался сесть в машину, как услышал, что он кричит мне с балюстрады второго этажа:

— Маркус, какое сегодня число?

— Тридцатое августа, Гарри.

— А который час?

— Почти одиннадцать.

— Еще больше восьми часов, Маркус!

— Восьми часов до чего?

— До семи вечера.

Я, не сразу сообразив, спросил:

— А что будет в семь вечера?

— Мы с ней встретимся, вы прекрасно знаете. Она придет. Смотрите, Маркус! Смотрите, где мы! Мы в раю писателей. Стоит только написать — и все изменится!

30 августа 1975 года в раю писателей

Она решила идти не по шоссе 1, а по берегу океана. Так безопаснее. Сжимая в руках рукопись, она бежала по гальке и по песку. Она дошла почти до Гусиной бухты. Еще две-три мили, и она доберется до мотеля. Она взглянула на часы: начало седьмого. Минут через сорок пять она будет на месте. В семь вечера, как договорились. Она двинулась дальше и на подступах к Сайд-Крик-лейн решила, что пора выбираться по кромке леса на шоссе 1. Она вскарабкалась по уступам скал к лесу, потом осторожно пробралась между деревьями, стараясь не поцарапаться и не порвать в зарослях красивое красное платье. Вдали сквозь листву виднелся дом: на кухне какая-то женщина готовила яблочный пирог.

Она вышла на шоссе 1. Прямо перед тем, как она выбралась из леса, по шоссе промчалась машина. Лютер Калеб возвращался в Конкорд. Она прошагала еще две мили и вскоре оказалась у мотеля. Было ровно семь часов. Она миновала парковку; перед ней была наружная лестница. Восьмой номер на втором этаже. Она взбежала наверх через две ступеньки и постучала в дверь.

В дверь постучали. Он вскочил с кровати, на которой сидел, поджидая ее, и кинулся открывать.

— Гарри! Милый Гарри! — закричала Нола, увидев его в дверях.

Она кинулась к нему на шею и осыпала поцелуями. Он поднял ее.

— Нола… ты здесь. Ты пришла! Ты пришла!

Она удивленно посмотрела на него:

— Ну конечно, я пришла, что за вопрос.