Правда о допетровской Руси

Скажем, он писал царю длиннющую, в несколько метров подклеенных листов бумаги, челобитную, в которой обвинял дьяков Посольского приказа только что не в измене, а уж в «преступном небрежении» и в «дел никаких незнании» – прямым текстом. Дьяки в отместку посылали Ордин-Нащокину в Андрусово в помощь некоего Желябужского, и посылали только потому, что его терпеть не мог Афанасий Лаврентьевич. Тот сразу же, не успев увидеть Желябужского, спрашивал: собирается ли тот ему помогать или приехал мешать? Следовал «великолепный» ответ, что ни помогать, ни мешать Желябужский ему не будет, а будет «править дело государево». В Москву летела новая челобитная, уже про непослушного Желябужского, а дьяки затевали скучнейшую бюрократическую волокиту и уже вправду начинали мешать Ордин-Нащокину делать важнейшее государственное дело…

Царю, наверное, порой до смерти надоедала необходимость влезать во все эти детали – кто кому что сказал, кто и зачем наступил кому и на какую именно ногу, разбираться в мелких склоках, мирить дьяков и думных дворян, защищать любимца и исправлять последствия его же поступков…

Кроме того, Ордин-Нащокин никогда не забывал о своем незнатном происхождении и очень гордился, что проложил себе дорогу только собственными трудами и способностями. И не упускал возможности сказать гадость боярам познатнее, показать им свое преимущество, продемонстрировать свои таланты и уязвить, показать невежество боярина – очень часто делая это и в присутствии царя. Похоже, даже и его западничество часто было лишь способом ущучить противников и наговорить им гадостей под видом полемики о судьбах страны.

Бояре платили ему тем же – скажем, делали публичный комплимент: ты-де все-таки хоть и царский холуй, временщик, а все-таки лучше Малюты Скуратова! От этого «комплимента», естественно, Афанасий Лаврентьевич готов был убить Шереметева с Хилковым, но устроить в Думе драку все-таки не решился или побоялся сцепиться сразу с несколькими дородными и сильными князьями. Впрочем, есть упоминание о том, что Афанасий Лаврентьевич как-то «скакал с посохом за Шереметевым», как раз подражая нравам столь ненавистных им бояр и далеко отходя от обычаев столь обожаемого Запада…