Правда о допетровской Руси

Но вот что я осмеливаюсь утверждать с большой уверенностью — эта тенденция не единственная. Задолго до Петра и совершенно независимо от него в Московии ломаются средневековые нормы, определяющие отношение к иноземцам. Обе тенденции долгое время сосуществуют, и московит живет не особенно скучной жизнью, имея возможность вольно (или почти вольно) выбирать, куда ему плыть и каких берегов держаться.

Но в любом случае — при чем тут «революция Петра»?!

ИЗМЕНЕНИЯ В ОРГАНИЗАЦИИ ХОЗЯЙСТВА

У очень многих россиян появляется чувство гордости за предков, когда они узнают: в XVII веке на Соловецких островах выращивались персики (в оранжереях, естественно), под Ярославлем и даже под Холмогорами — арбузы. Вот, мол, каков уровень сельского хозяйства на Руси! И кто это выдумал, будто Московия была страной отсталой?!

Беда в том, что эти факты говорят как раз не о высоком уровне развития экономики, и в числе прочего — о почти полном отсутствии рынка. Когда арбузы выращивают под Холмогорами, а персики на Соловецких островах — это, конечно, свидетельство искусного хозяйствования и высокого уровня агрономии. Но это еще и показатель того, что между разными районами страны нет прочных связей, а дороги остаются очень скверными.

Натуральное хозяйство заставляет выращивать на месте абсолютно все — потому что привезти труднее, чем вырастить. И в Британии века до XIV выращивали виноград и делали совсем неплохое вино — до тех пор, пока не стало выгоднее привозить вино с Юга Франции и из Италии.

Если уж испытывать законную гордость за предков, то скорее за то, что в XVII веке началось складывание рыночной экономики, и уже не абсолютно все приходится выращивать и изготавливать там же, где потребляется продукт. Появляются районы со своей особенной специализацией. Мелкая крестьянская промышленность существовала всегда — нужно же было кому-то делать колеса для телеги и целую телегу, бочки, оглобли, резать деревянные ложки и миски. Должен же был кто-то ткать холсты разной толщины и плотности, шить из них одежду, выделывая для нее пуговицы и окрашивая ткань в разные цвета. Для самого что ни на есть простенького крестьянского хозяйства необходимы были и железные изделия, порой довольно сложные (те же сошники, надеваемые на рабочий конец сохи, взрыхляющий землю), и керамические горшки, и иконы, и выделанные кожи, сшитые в конскую упряжь, кнут, полость для езды зимой и так далее. Если есть русская печь (а существование без нее невозможно на большей части Московии), значит, должен быть тот, кто сформует и обожжет кирпичи и сложит из кирпича саму печь.

Традиционно все эти изделия делал каждый хозяин сам для себя; самое большее, существовали умельцы, делавшие что-то необходимое для всей деревни.

Теперь эта мелкая крестьянская промышленность становится товарной — по крайней мере какая-то ее часть.

Появляется такое понятие, как важские сукна, ярославские холсты, вяземские сани, решминские рогожи, белозерские резные ложки, тульские самовары.

Все эти центры промышленности возникали на основе местного крестьянского производства, и то же самое можно сказать о центрах железоделательных производств. Но железо, конечно же, ковали в основном там, где можно было выплавлять из болотной руды низкосортное железо, а из него — уклад-сталь, и уже очень различного качества.

Основной центр железоделательного производства сложился в уездах к югу от Москвы: Серпуховском, Каширском, Тульском, Дедиловском, Алексинском. Тульское железо и серпуховский уклад были известны далеко за пределами этого района.

Второй центр железоделательного производства — это Север: Тихвин, Заонежье, Устюжна Железнопольская. Сошники, сковороды, гвозди, ножи, топоры, скобы из Устюга в Москве, Смоленске, Ярославле.

В XVI веке ничего подобного еще не было, а в XVII веке замкнутость отдельных районов страны разрушается быстро, и вот уже Поволжье славится выделкой кож, Поморье — солью и изделиями из дерева, Смоленск, Новгород и Псков — льняным полотном, и все эти районы начинают торговать между собой, обмениваться своими изделиями.

В XVII веке появляются такие знаменитые центры народного художественного производства, как Хохлома и Гжель.

Хохлома, село в Нижегородском уезде, — только центр промысла, распространенного во многих селах. Выточенные из дерева предметы в этих селах умельцы грунтовали раствором глины, сырым льняным маслом и порошком олова, а по выгрунтованному слою наносили свободный растительный орнамент — плод творческой фантазии автора. Потом изделие покрывалось лаком из льняного масла и закалялось в печи при высокой температуре. Искусство мастера состояло в том, чтобы хорошо обжечь лак, но не повредить изделие.

Чтобы жить вытачиванием предметов из дерева, их окраской под золото и росписью, необходим был рынок; нужно было желание множества людей по всей Московии, а то и за ее пределами покупать нечто подобное.