Правда о «еврейском расизме»

Греческие революционеры и демократы, во многом социалисты, считали: Греции необходимо национальное возрождение. Они переводили на греческий язык произведения художественной литературы, техническую и научную литературу, вели преподавание на греческом языке.

До Первой мировой войны греки, по крайней мере в деревнях, называли сами себя «ромайос» — то есть ромеями, римлянами. Такая пережиточная память о Римской империи. Городская интеллигенция считала, что называть себя надо «эллинами» в память о Древней Греции — чтобы подчеркивать преемственность. Они добились своего: греки называют себя эллинами, и в их самосознании живет вера в культурную преемственность от времен Гомера и Александра Македонского. В точности как евреи Израиля начинали осознавать себя продолжателями древних иудеев.

Современные греки — народ, созданный по проекту теоретиков.

Другой такой народ — это чехи. К концу XIX века Чехия была почти полностью онемечена. Чешские социал-демократы вынашивали планы реформирования Австро-Венгрии и превращения ее в Австро-Венгро-Чехию. Южные славяне, правда, полагали, что следует создать Австро-Венгро-Югославию… Австрийское же правительство понимало, что если начать строить такие государства, то империя просто распадется.

Кроме того, чешские патриоты, в абсолютном большинстве социал-демократы, старались поднять народное самосознание и чешскую культуру. Они переводили на чешский язык произведения классики, техническую литературу, читали и писали по-чешски, отказываясь использовать в быту и в культурной жизни немецкий язык.

Кроме того, они весьма своеобразно интерпретировали чешскую историю… Был, например, такой эпизод: в 1378 году погиб чешский король Пшемысел Отокар II. Германский князь Оттон Бранденбургский фактически стал на какое-то время правителем Чехии. Творимые его войском грабежи и насилия запомнились… И вот в 1863 году знаменитый чешский композитор Бедржих Сметана посвящает именно германским насилиям над чехами свою первую оперу — «Бранденбуржцы в Чехии».

Говорить о нациях в современном смысле слова в XIV веке нет смысла, но описывались события именно так: «они», немцы, грабят и насилуют «нас», чехов.

Тогда же поднимали на щит и восхваляли отвратительных разбойников и религиозных изуверов — таборитов Яна Жижки. Об этой кошмарной орде в наше время написаны прекрасные книги польского писателя Анджея Сапковского. Они переведены на русский язык и вполне доступны читателю^{170}. В Чехии же конца XIX века получалось примерно так: зверообразные немцы разгромили хороших чехов.

В 1620 году под Прагой на Белой горе армия императора Священной римской империи, католика Фердинанда II, разгромила войско протестантов. В этой борьбе религиозная принадлежность была куда важнее национальной. На обоих сторонах воевали и чехи, и немцы, и венгры, и поляки, и всевозможные помеси между этими народами.

После поражения протестантов многие из них бежали из страны. Это бегство почти всей национальной элиты привело к упадку чешской культуры и языка, к германизации интеллектуальной и культурной жизни страны.

Неоднозначные, непростые события. Но национальная интеллигенция трактовала все очень просто: как очередную обиду, которую чехи потерпели от немцев. Почитайте Гашека: там Белая Гора однозначно символ национального поражения.

Забежим вперед: в сентябре 1945 года на Белой Горе было даже организовано специальное торжество, посвященное изгнанию из Чехословакии немцев и венгров. Премьер-министр Чехословакии, левый социал-демократ Зденек Фирлингер вполне официально заявлял: «Дорогие сограждане, товарищи, братья и сестры! Мы собрались на историческом месте, на Белой Горе, чтобы отпраздновать принятие одного из важнейших революционных актов — конфискацию земель наших исконных врагов, немцев и венгров, и всех, кто в самое тяжелое для нашего народа время им помогал… Этим нашим праздником мы хотим показать, что поражение, которое постигло наш народ на Белой Горе и которое должно было повториться при нацистском режиме, будет полностью искуплено».

В конце XIX века, на первый взгляд, ничто не предвещало утробных националистически страстей. С середины XIX века росли численность и богатство чешской интеллигенции, все активнее становилась интеллигенция, росло число национальных школ, театров, научных организаций, спортивных кружков…