Правда о Григории Распутине

Вечером того дня у постели бредившей больной появился Распутин. Он поднял руки кверху, обратился к умирающей: «Аннушка, открой глаза». Неожиданно для всех А. А. Вырубова вернулась из забытья и обвела взглядом всех присутствующих. Ее состояние удивительным образом с этого момента стало улучшаться. Несмотря на многочисленные переломы ног, тазобедренных костей и общее сотрясение организма, Анна Александровна выжила, но навсегда осталась хромой. Царица же, забыв все Свои обиды и недовольства, часами сидела рядом, ухаживая за нею всё время ее болезни.

Железнодорожная катастрофа и связанные с нею тяжелые потрясения вызвали в душе у А. А. Вырубовой еще большую симпатию к Распутину, молитве которого она приписывала своё спасение. Частое общение с ним стало потребностью ее души. В ноябре 1915 года, говоря о ней, Императрица с удивлением заметила: «Как она вынослива, хотя и жалуется, что калека! Почти ежедневно трясется в автомобиле в город и взбирается на третий этаж к нашему Другу».

В результате аварии характер «коровы» ухудшился, и она стала часто вести себя как капризный ребенок, что Александра Фёдоровна молча выносила. В письмах же Мужу постоянно жаловалась на ее поведение. «Она думает только о себе, — писала Императрица в марте 1915 года, — и злится, что Я так много времени провожу с ранеными… Если бы она хоть раз соблаговолила вспомнить, кто Я, она поняла бы, что у Меня есть другие обязанности, кроме нее. Мы ее слишком избаловали, но Я серьезно нахожу, что она как дочь наших друзей должна была бы лучше понимать вещи; Меня изводит ее эгоизм».

Однако ничего уже больше не изменилось. Александре Фёдоровне и Анне Александровне суждено было еще пережить многое. До крушения русского мира они остались неразлучными, и Царица смирилась со всеми причудами и неудобными привычками Ани, у которой никого ближе на свете и не было и которая доверяла Царице все.

Старшая дочь Николая II Великая княжна Ольга Николаевна сообщала Отцу в августе 1916 года: «Аня получила длинное, интересное письмо от Н. Н. Родионова (старший лейтенант гвардейского экипажа. — А. Б.

), которое она сама не читала, но в ее отсутствие Мама получает всю ее почту, и разрешается такие письма читать»…

…После Февральской революции для А. А. Вырубовой началась полоса арестов и гонений. Ей, как и ее Венценосной Покровительнице, пришлось испытать много унижений и оскорблений; ее воспринимали как олицетворение всего самого «тёмного» и «грязного», что было в ушедшей России.

Находясь в заточении в Свеаборгской крепости, она писала одной своей знакомой в сентябре 1917 года:

«Боже, что я переживаю и пережила, и часто думаю, за что Богу угодно было так снова испытать меня после всех уже пережитых страданий… Я в руках черни — то, чего боялась, и Вы сами знаете, что эта толпа матросов не рассуждает, они как дикие звери».

Послефевральская судьба Александры Фёдоровны уже не была связана с «дорогой Анечкой», которая, что можно утверждать наверняка, по своей воле никогда бы не оставила Императора и Императрицу. Потерпев множество крушений, разочарований и предательств, опальная Царица могла быть уверена, что в искренней верности А. А. Вырубовой Она не ошиблась. По крайней мере, одна «подданная» у Нее осталась навсегда.

Глава VI «Исчадие ада» выводят на арену

Предметом оживленных разговоров в светских и политических салонах Петербурга Распутин становится с конца 1909 года. 17 января 1910 года Великий князь Константин Константинович записал в дневнике: «Его Святейшество Владимир [32]пожелал говорить со мной. Епископ говорил о каком-то юродивом Григории, простом крестьянине, которого ввела к Императрице Александре Фёдоровне Милица и который, по-видимому, имеет большое влияние на окружение Царицы. Я был неприятно удивлен, что епископ коснулся предмета, нам совершенно чуждого и такого, в котором крайне трудно установить, где кончается правда и начинаются слухи».

Как человек, преданный монархическому кодексу чести, как верный подданный Государя, Великий князь был удивлен и озадачен тем, что жизнь Царской Семьи становится темой пересудов. Неизвестно, что именно говорил владыка Владимир, но ясно, что ничего определенного он сказать не мог. Сам он с Григорием не общался, судил с чужих слов, что Константин Константинович и отметил.

Другие члены Императорской Фамилии были куда более деятельными в добывании «сведений» о «тайной жизни Царского Села». Сестра Николая II Великая княгиня Ксения Александровна особенно старалась узнать «правду». Хотя она общалась с Братом и Его Женой, прекрасно знала Детей, уклад Царской Семейной жизни, но своим глазам не верила. Она могла задать вопрос, могла спросить. Но не спросила.