Правда о Мелоди Браун

Так, бесцельно бродя по улицам и размышляя о «еще одном ребенке», что, вероятно, уже обретал некие смутные формы в утробе ее ближайшей подруги, о еще одном крошечном человечке в ее жизни, которому можно бесконечно удивляться и о котором можно неустанно говорить, – Мелоди оказалась вовсе не в Сохо, куда, как ей представлялось, она должна была прийти, а немного севернее Гудж-стрит, у маленькой, мощенной булыжниками развилки под названием Гудж-Плейс. У самого разветвления дорог стояли два передвижных лотка, продававших CD- и DVD-диски в потрепанных футлярах, а за изгибом улицы виднелся ряд узких и высоких георгианских таунхаусов. Некоторые из них являли очевидные признаки временного жилья, другие, напротив, красовались дорогими плотными шторами и блестящими никелированными дверными ручками.

Мелоди двинулась вперед по изгибу дороги… и внезапно ощутила это вновь – некую пространственно-временную связь с этим местом, четкую уверенность, что когда-то она здесь уже бывала. Остановившись на полушаге, она закрыла глаза и дала проявиться нагрянувшим воспоминаниям.

Она увидела мотоцикл и мужчину на нем. Того самого, что ей уже вспоминался. Который сидел с ней в кафе со слоистым мороженым, прозванным «Полосатый чулок», и с мотоциклетным шлемом. У него были длинные волосы, собранные сзади хвостом, а на прощание он еще помахал ей рукой.

Открыв глаза, Мелоди посмотрела на небо, потом снова на стоявший перед ней дом посреди сплошной ленточной застройки. Тогда она вновь сомкнула веки и увидела следующее:

Красивая девочка в розовом пышном платьице на самом верху лестницы.

Сияющее в окно у нее за спиной солнце, превращающее ее фигурку в темный силуэт.

Мягкий дорогой ковер под босыми ногами.

Порыкивающая где-то в глубине дома собака.

– От Мелоди воняет какашками! От Мелоди воняет какашками! – Лицо девочки аж кривилось от удовольствия, ее худенькое тело извивалось так и этак в этой нелепой пляске отвращения. – Мелоди тупица и воняет какашками!

Тут ее тонкие ноги подогнулись, и девочка покатилась по лестнице, грохнувшись локтем об одну ступеньку, задом о другую, голова, стукнувшись, отскочила от перил, а розовое платье разодралось со звуком рвущейся газеты.

Внизу у лестницы мигом появилась женщина в домашнем платье с оборками и пышными рукавами и с густой коралловой помадой на губах.

– Господи, Шарлотта! Шарлотта! Что случилось?!

У Мелоди губы как будто склеились. В голове крутились слова, но наружу выбраться не могли.

– Она меня толкнула, мама! Это Мелоди меня толкнула!

Лицо у женщины сердито нахмурилось, она сделала пару шагов по лестнице и подхватила Шарлотту на руки. Коралловые губы ее как будто что-то злобно ворчали, голубые глаза яростно стреляли по сторонам.

Вопли Шарлотты, визгливые, звучавшие с театральной обиженностью, все удалялись по мере того, как Жаклин уносила ее в глубину дома.

На полу у самых ног Мелоди протянулась тоненькая струйка розовой слюны.

Наконец, спустя несколько секунд, слова вырвались у нее изо рта:

– Это не я. Она просто споткнулась!

– 15 –

1978 год