Правда о Первой мировой

Два дня спустя подошла и головная кавалерийская бригада. На следующее утро уговорились о совместной атаке города, но ночью арабы проникли в город и самостоятельно его захватили. Британские войска, слишком слабые, чтобы насесть на отступивший гарнизон, поджидали подкреплений из Дамаска, но капитуляция турок 31 октября положила конец этой кампании. В течение короткого промежутка (38 дней) британцы прошли, наступая, 350 миль и захватили 75 000 пленных, потеряв менее 5000 человек.

В войне 1914–1918 годов, лишенной внезапности и широкого маневра – этих краеугольных камней военного искусства, – хоть на одном из театров войны сказалась полностью вся их ценность. Внезапность и подвижность привели к победе фактически без боя. Интересно отметить, что турки были в состоянии противостоять пехотным атакам британцев до тех пор, пока не стало известно о «стратегическом барьере», отрезавшем их от тыла. Это произвело на противника сильнейшее моральное впечатление.

Необходимой предпосылкой для прорыва в условиях позиционной войны является наличие пехоты и тяжелой артиллерии. Но раз таким образом здесь вернулись к нормальным условиям ведения войны – войне маневренной, победа была достигнута подвижными, маневроспособными элементами – конницей, авиацией, танками и арабами. А элементы эти представляли собой лишь незначительную частицу всех сил Алленби. Победа эта была достигнута не физической силой, а деморализующим использованием подвижности и маневра. Это еще раз подтвердило старую истину Наполеона: соотношение моральных сил к физическим равно 3:1.

7. Претворенная мечта – Сен-Миель

В течение четырех лет во фланг главной линии фронта Антанты на западе был вбит клин глубиной в 16 миль. Это было наиболее заметной и наиболее безобразной отличительной чертой всего изломанного фронта, тянувшегося от границы Швейцарии до бельгийского побережья. Вдоль этой длинной волнистой линии фронта встречалось бесчисленное количество выступов всяких размеров, но ни один из них не был так глубок и остр, как выступ, спускавшийся с высот Вевра к реке Маас у Сен-Миеля, где фронт в этом месте выдавался даже за реку.

В течение всех этих лет клин досаждал Франции физически и морально, так как хотя сам по себе он не был удобен для нового германского наступления и не играл роль трамплина, все же легко мог стать опасным, если бы германцам удалось вбить новый клин по другую сторону Вердена. Еще хуже было то, что угроза эта подрывала любые будущие французские наступления в Лотарингию. Такое наступление – безразлично, развиваемое ли от Вердена или от Нанси, – не только подвергалось опасности удара в тыл от Сен-Миеля, но его трудно было бы питать, так как выступ у Сен-Миеля угрожал железным дорогам от Парижа к Нанси и от Вердена к Нанси.

Эти помехи выявились со всей очевидностью еще в 1916 году, когда армия, защищавшая Верден, всегда была под угрозой перерыва противником железной дороги. Еще два томительных года защитники Вердена должны были терпеливо выносить удушье, вызванное этим зажимом. Наконец, на рассвете 12 сентября 1918 года 3000 орудий возвестили своим грохотом о скором облегчении.

Через четыре часа 1-я американская армия, оглушенная, но возбужденная огнем своей артиллерии, выступила из окопов и двинулась через разрытую и распыленную землю, которая представляла собой передовые окопы противника. Еще через 24 часа два острых конца американских клещей, врезываясь каждый со своей стороны, встретились на полпути, и безобразный «клык» был вырван.

1-я американская армия провела свой первый бой и одержала свою первую победу как самостоятельная армия. Достижение это являлось не только хорошим предвестником, но и реабилитацией, главным образом, самого Першинга. Победа эта являлась бесценным поощрением как для армии, которая ее одержала, так и для нации, которая стояла за спиной армии. Вместе с тем она разочаровала германцев, которые даже сильнее, чем союзники США, сомневались в способности Америки создать боеспособную армию.

Внешне извлечение Сен-Миельского клыка было одной из наиболее цельных операций стратегической хирургии мировой войны. Но по существу операция была проведена не вполне удовлетворительно; остались корни, которые позднее дали себя знать.

Недоведение операции до конца было частично обязано неправильному действию щипцов, а отчасти виноват в этом был и сам зубной врач. Больше всего здесь помешало долго скрываемое обстоятельство, что руку врача в момент операции подтолкнули и щипцы сорвались, но при этом все еще спорен вопрос, могла ли операция быть более успешной, если бы врачу вовсе не мешали в его работе?