Правда о Первой мировой

Таким образом иностранный торговый пароход не только привел к Ютландскому бою, но, вероятно, стоил британцам решающей победы. Если бы не было этой случайной встречи, оба флота, пожалуй, встретились бы значительно севернее, когда германцы были бы дальше от укрытия и ближе к пасти Джеллико.

Теперь дорога была каждая минута.

В 2 часа 20 минут дня «Галатея» сигнализировала:

«Противник в поле зрения: два крейсера, по всей вероятности вражеские, двигаются с юго-востока, курс неизвестен».

Едва был услышан звук орудийных выстрелов с далекой «Галатеи», как Битти в 2 часа 32 минуты дня вновь повернул на юго-восток, чтобы отрезать путь отступления крейсерам противника. К несчастью, сигнал Битти о повороте, переданный флагами, из-за дыма и отсутствия ветра не был прочтен эскадрой линейных кораблей Ивен-Томаса, которая шла за Битти на расстоянии 5 миль. Поэтому Ивен-Томас повернул только в 4 часа 40 минут дня – очутившись в 10 милях позади броненосных крейсеров Битти.

Высказывалось мнение, что подача сигналов могла быть сделана проще и действительнее вспышками прожекторов – довод, который нечем опровергнуть. Говорилось также, что Ивен-Томас должен был повернуть по личной инициативе, когда увидел (так как он не мог этого не видеть), что Битти поворачивает, – довод, который можно подвергнуть серьезной критике, если учесть приказы, полученные Ивен-Томасом, а также незнакомство его с тактическими намерениями Битти. Далее утверждали, что, во-первых, Битти сам должен был действовать поспешнее, а во-вторых, он должен был дать возможность Ивен-Томасу нагнать его, либо продолжать двигаться в северном направлении, пока Ивен-Томас заворачивал; либо, что еще лучше, остановиться и подождать подхода его прежде, чем самому повернуть. Но это идеальное решение совершенно не учитывает условий обстановки – ни физических, ни психологических.

И Джеллико, и Битти двигались не спеша. И по мере того как проходили часы, надежды на встречу с врагом все более и более меркли. В этом отношении существенную роль сыграла также передача Адмиралтейством по радио сообщения, что германский флот все еще находится в местах своих стоянок.

Если должным образом учитывать неясность обстановки, то Битти, по-видимому, принял свое решение достаточно быстро и обдуманно. Что касается самого решения, то он имел все основания, учитывая предшествовавший опыт, опасаться, как бы германские крейсера не ускользнули из его рук. Мало было оснований подозревать, что крейсера эти маскируют более значительные силы. В худшем случае Битти мог рассчитывать столкнуться с германскими крейсерами, последних же было только пять, тогда как он имел их шесть.[44] Хотя Битти и обладал скорее порывистым, чем расчетливым темпераментом, его прошлый опыт, как и общая стратегическая обстановка, здесь, пожалуй, оправдывали его действия: решение отказаться от дополнительной силы ради выигрыша нескольких лишних минут.

Решив, что крейсера противника, видимо, следуют за «Галатеей» на северо-запад, Битти сам постепенно стал менять свой курс, пока не повернул на северо-восток. Вследствие этого он и Хиппер оказались идущими навстречу друг другу. Около 3 часов 30 минут дня они увидели друг друга. Хиппер быстро повернул, чтобы отступить к своих главным силам, но Битти также правильно повернул и пошел параллельным курсом. В 3 часа 45 минут дня обе стороны открыли огонь с дистанции около 9 миль. Из-за того, что солнце било им в глаза, британцы ошиблись в определении дистанции и не только потеряли преимущества, даваемые их орудиями, бьющими дальше германских, но и вообще отвратительно стреляли.

Британский же флот хорошо проецировался на западной стороне небосклона, поэтому условия стрельбы складывались для германцев благоприятнее. Вскоре после 4 часов дня британцев постигла катастрофа. Снаряд с «Лютцова», флагманского судна Хиппера, попал в среднюю башню «Лайона» – флагманского судна Битти. Один из моряков, майор Харви, которому снарядом оторвало обе ноги, сумел, прежде чем умереть, передать по переговорной трубе приказ затопить пороховые погреба и этим спас крейсер от взрыва. Но тем временем «Индефатигебл», пораженный тремя снарядами с «Фон дер Танна», вышел из строя. Новое попадание заставило его перевернуться, и он затонул с 1000 моряками. К счастью, в этот критический момент Ивен-Томас, срезая углы, приблизился на дистанцию действительного огня, и его меткий обстрел несколько понизил точность германского огня, хотя плохое качество британских снарядов (которые взрывались, не пробивая брони[45]) спасло германцев от серьезных повреждений. В 4 часа 26 минут дня германцы нанесли противнику новую рану: в «Куин Мэри» попал залп противника. Крейсер взорвался и затонул со всей командой в 1200 человек. Их могила и могила судна была отмечена гигантским столбом дыма, поднявшимся вверх на 800 футов.