Правда о Первой мировой

Хотя германское командование хорошо знало о неминуемом ударе (причем германцы не вводились в этом случае в заблуждение намеками на атаки в других местах), оно слишком долго раздумывало, прежде чем принять решение, а, приняв его, не спеша проводило к нему подготовку. Поэтому удар американцев захватил их в тот момент, когда часть германской артиллерии была уже оттянута назад, и хотя большая часть американской артиллерии (2971 орудие, преимущественно французских) била впустую, поражая брошенные противником окопы, часть дальнобойных орудий все же на некоторых дорогах накрыла отступавших германцев. Более того, сравнительная краткость бомбардировки, обязанная, главным образом, настояниям Лиджета, стремившегося во что бы то ни стало обеспечить внезапность, помешала германцам, отступая, выиграть большую дистанцию. А быстрая атака 2-й и, главным образом, 42-й американских дивизий сорвала планомерный отход германцев.

Но план Першинга был недостаточно гибким. До полудня дивизии Лиджета уже прошли поставленные им конечные цели данного дня, а несколько позднее достигли и целей второго дня атаки – высот севернее Тиокура.

Быстрота наступления этих дивизий увеличивалась указаниями, данными Лиджетом о том, чтобы соединения развивали свой натиск, пока это представляется возможным, не задерживаясь равнением на соседей. Германцы, потрясенные быстрой атакой и лишенные поддержки своей артиллерии, фактически не оказывали американцам никакого сопротивления. Но Першинг чувствовал себя связанным инструкциями Фоша и не удовлетворил просьбу Лиджета о дальнейшем скачке вперед, который мог бы прорвать позицию «Михель». Корпуса Дикмана и Камерона, наступая по сходившимся направлениям, достигли поставленных им целей с той же легкостью. Но затем, слишком крепко держась за юбку «няни» Першинга, они остановились и стали ждать дальнейших его приказов.

Когда было уже слишком поздно, Першинг попытался развить представившиеся возможности. Но если пути отступления германцев, ведшие от фронта в тыл, были забиты, то не меньше были забиты и дороги американцев внутри выступа. Приказы Першинга корпусам Дикмана и Камерона о продолжении наступления настигли войска лишь к ночи. И пока мешок окружения был стянут встречей обоих американских корпусов, происшедшей на следующее утро в Виньелле, из 40–50 тысяч отступивших германцев из мешка окружения выскользнули почти все.

Лиджет захватил более 5000 пленных, а два остальные корпуса вместе с французами взяли примерно столько же при первоначальной атаке. Общий же итог достигал 15 000 пленных и, что еще замечательнее, – 433 орудий.

Атаковавшие заплатили за это потерей около 8000 бойцов. Хотя этот результат и не мог полностью удовлетворить американцев, но они могли утешить себя тем, что их первая самостоятельная попытка не отстала от прошлых наступлений их союзников в неумении пожать плоды первоначального успеха.

В течение 13-го и 14-го числа Дикман и Камерон, чтобы выйти на один уровень с армией Лиджета, заходили фронтом к позиции «Михель», имея между собой французский и 2-й колониальный корпуса. Затем бой оборвался. Единственное значительное столкновение имел корпус Лиджета, который нарвался на контратаку противника из-за слишком опасного направления своего наступления. Противник был согласен эвакуировать дугу – но он не собирался позволить пройти за ее основание.

Но что же случилось, если бы Першингу не помешали выполнить первоначально задуманный им план? Без сомнения громадным облегчением для германцев явилось то, что Першинг не стал развивать достигнутого успеха. Опять-таки бесспорно, что дальнейшее наступление Першинга в этом же направлении было германцам страшнее направления Маас-Аргоннского наступления.

Личное мнение Першинга на этот счет достаточно выразительно:

«Без сомнения, немедленное продолжение наступления вывело бы нас далеко за позицию Гинденбурга (позиция „Михель” была довеском к главной Гинденбургской позиции) и, возможно, привело бы в Мец».

Дикман высказался еще резче:

«Отказ от удара к северу от Сен-Миеля при нашем подавляющем превосходстве сил всегда будет расцениваться мной как грубейшая стратегическая ошибка, вину за которую всецело несет маршал Фош и его штаб.

Это – яркий пример ошибочности политики ограниченных целей…»

С другой стороны, Лиджет, быть может, наиболее здраво и реально мысливший человек во всей американской армии, заявил: