Правда о православных «святых»

В одной из своих проповедей митрополит Николай заявил, что есть подлинно святые угодники, которые, хотя и не канонизированы церковью, пользуются почитанием верующих. «…В последний век, — говорил он, — наша русская православная церковь дала небу еще не прославленных, но почитаемых верующим православным сердцем: мудрого и благочестивого святителя Филарета Московского, затворника Феофана. Оптинских старцев, отца Иоанна Кронштадтского и многих других истинных рабов божиих, которые с верою и любовью ко господу совершали свои земной путь и память о которых не гаснет и не угаснет в верующих русских сердцах».[161]

Наиболее реакционные церковники в капиталистических государствах спекулируют на именах тех деятелей русского православия, которые якобы заслужили канонизации, но не могут быть причислены к лику святых, так как церковь в СССР будто бы не свободна в своих действиях. Так, давно зарекомендовавший себя в качестве одного из глашатаев антисоветской пропаганды епископ Сан-Францисский Иоанн (он же бывший князь Шаховской) в своей брошюре «Русская церковь в СССР», изданной в Нью-Йорке в 1956 г., писал, что «одним из признаков освобождения церкви в СССР была бы канонизация отца Иоанна Кронштадтского и других праведников».

Но клеветник всегда остается клеветником. Ложь всегда остается ложью. Знаменательно, что ратует за канонизацию Иоанна Кронштадтского бывший князь Шаховской. Чтобы понять, почему церковь, несмотря на почтительное отношение к Филарету и Иоанну Кронштадтскому, воздерживается от официальной канонизации, следует познакомиться с тем, что представляли собой в действительности эти «божьи угодники».

Вот первый из этих кандидатов — митрополит Московский (с 1826 по 1867 г.) Филарет (Дроздов). По словам современных богословов, «он был одним из тех избранников божьих, которых промысел посылает людям в редкие промежутки времени для того, чтобы показать миру, до какой высоты может подняться человек, искупленный кровью Христа спасителя и одаренный божественной благодатью».[162]

Церковные авторы рисуют Филарета умным и энергичным деятелем, который влиял не только на религиозную, но и на политическую жизнь современной ему России.

Филарет был ревностным защитником самодержавного строя, верным прислужником царизма, непоколебимым крепостником. По словам А. И. Герцена, он совмещал белый клобук митрополита c жандармскими аксельбантами. Филарет старался обосновать незыблемость крепостнического строя на основании евангелия: «Бог по образу своего небесного единоначалия устроил на земле царя; по образу своего вседержательства царя самодержавного; по образу своего царства непреходящего, продолжавшегося от века до века царя наследственного».[163]

Руководствуясь подобными идеями, он поучал священнослужителей, требуя от них внушать пастве необходимость повиновения властям, смирения перед сильными мира сего, терпения в связи с тяготами жизни. Всякое выступление против властей должно пресекаться со всей строгостью. Он резко осуждал революционные движения, всякие проявления свободомыслия, обвиняя тех, кто посягал на устои самодержавия, в посягательстве на божественное установление. Этот рясокосный реакционер прилагал немалые усилия к тому, чтобы помешать распространению грамотности в народе. Он хорошо понимал, что чем невежественнее народные массы, тем легче воспримут они поучение своих духовных пастырей. Филарет выступал против того, чтобы книги стали доступны всем, ибо чтение, по его словам, может произвести у простого люда нежелательное «брожение мыслей».

В 1861 г., когда было отменено крепостное право, Филарет вместе с наиболее реакционными крепостниками считал эту реформу явно преждевременной. Им была написана «Записка о затруднениях, которые могут возникнуть при приведении в исполнение положения о преобразовании быта помещичьих крестьян», где он отмечал, что «многие благонамеренные люди опыта ожидают оного с недоумением, предусматривая затруднения».[164]

Филарет ратовал за телесные наказания для тех, кто нарушает законы государственные и церковные! «Христианство не осудит сей строгости», — говорил он.