Правда о русской революции. От Февраля до Октября. Гадит ли англичанка в России?

Муру отпустили. Но, гады юморные, Брюса посадили… Вообще садисты – сначала держали на Лубянке, потом на квартире, куда его приходил навещать Петерс. При этом Петерс брал с собой эту Мурку, в его присутствии Локкарт с ней общался чисто платонически. Чем потом занимался британский шпион, страдающий половой неудовлетворенностью, можно только предполагать, но только не планированием следующего заговора…

Иностранные подданные, участники этого «заговора», французы Вартамон и Гренар, англичане Рейли и Локкарт, таким образом, были вынуждены покинуть пределы Советской России. Одни убежали, вернее, им, скорей всего, дали убежать, чтобы не возиться потом с выдворением. Да и сам по себе побег был признанием вины. Даже Локкарта отпустили, может, не только за тем, чтобы дополнительные связи выявить… Неинтересны были Советской власти эти «дипломаты». Они и Туманному Альбиону стали не очень интересны. Карьера Локкарта пошла под откос, запихнули этого донжуана коммерческим секретарем в Прагу, потом он и вовсе дипломатическую службу покинул, уже во время Второй мировой войны взяли его назад клерком в МИД.

Рейли, конечно, был не таким овощем, как его собрат по «заговору», это был фрукт. Правда, дурнопахнущий. Его и использовали по назначению, для фабрикации провокаций и фальшивок, подобных «Письму Зиновьева», пока чекисты не прихватили этого проходимца в 1925 году.

Но вот их русские подельники предстали перед революционным трибуналом. Суровым и беспощадным. Ага. Очень суровым. В самый разгар «красного террора», в конце 1918 года. Как раз в то время, когда баснописцы «белой идеи» рассказывают о кромешном ужасе, накрывшем Россию, когда, якобы, гимназистов вычисляли по следу от гимназической фуражки на голове и безжалостно кровавые комиссары их из наганов в расход пускали. Чем след от гимназической фуражки от следа другой фуражки или картуза отличается, правда, не очень понятно. Сами рабочие и комиссары, вроде, тоже картузы и фуражки носили, а не тюрбаны.

25 ноября 1918 года всю эту гоп-компанию из агентов иностранных разведок начали судить. 20 человек предстало перед трибуналом. Зачем-то кровавые большевики предоставили им 15 защитников. И начался «террор».

На квартире Сиднея Рейли прихватили подполковника Фриде А. В. Ну, с этим понятно, приговорили к расстрелу и лоб зеленкой помазали. Все-таки с поличным взяли. Вместе с А. В. Фриде на той же квартире находилась и гражданка Мария Фриде. А вот ее, вместо того, чтобы изнасиловать в комендатуре ЧК и потом пристрелить (а что? Это же обычная практика чекистов была, как рассказывали «очевидцы»), приговорили к пятерке тюрьмы. А через два года, звери кровожадные, освободили по амнистии.

Компанию по расстрельному приговору А. В. Фриде составил и гражданин К. Д. Каламатиано, который изо всех сил оправдывался тем, что он просто передавал коммерческую информацию американцам, а шпионом не был, потому что Америка была страной в то время нейтральной. Суровые трибунальцы ему не поверили. В приговоре написали – в расход. Потом заменили расстрел 20 годами тюрьмы, а (не падайте только!) через 3 года амнистировали и гражданин Каламатиано уехал в Эстонию.

Еще 9 человек приговорили к 5 годам тюрьмы. Это за шпионаж – 5 лет тюрьмы! И не в мирное время, между прочим, а в уже воюющей стране.

Дальше еще веселее. Служащая ВЦИК, которую завербовал сам Сидней Рейли, нарвалась аж (внимание!) – на 3 месяца тюремного заключения, 3 месяца! Сатрапы!

А восемь человек из числа подсудимых трибуналом вообще были оправданы.

Вот эта «кровавая расправа» происходила, между прочим, еще тогда, когда В. И. Ленин только поправляться начал после покушения на него, когда партия призвала к беспощадному террору против контрреволюции.

Недаром, Владимир Ильич ругался, что вместо террора постоянно какая-то размазня получается, никто этот террор ни во что не ставит. Все хотят быть добренькими, не осознавая, к чему эта «доброта» ведёт.

Конец же истории с «заговором послов» стал последним штрихом в истории гражданской войны. После удаления этих «дипломатов» ситуация в молодой Советской Республике стала прозрачной, как вода в озере Байкал. Страна уже давно вступила в период войны с внешними агрессорами, просто оставалась некоторая политическая двусмысленность. После того как в Москве не осталось дипломатических представительств интервентов, эта двусмысленность испарилась.