Правда о русской революции: Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения

В Крыму в это время началась работа государственного строительства. Генерал Врангель стая вызывать из-за границы некоторых лиц, которых считал полезными сотрудниками, но вместе с тем началась тяга в Крым тех. кого и не приглашали. Эти последние рассчитывали на то, что пристроятся в тылу и в случае удачи общего дела займут прочное положение в будущем. Кроме того, Главное командование в целях пополнения армии поставило требование о возвращении из-за границы всех боеспособных элементов в ряды армии; эта мера, наоборот, вызвала пассивное сопротивление. Благодаря этим обстоятельствам сразу наметилось чрезмерное разбухание тыла и слабое пополнение фронта, что заставляло генерала Лукомского принимать самые решительные меры, чтобы понудить молодое боеспособное офицерство ехать в Крым, до лишения во всем своего содействия и материальной поддержки. Но была одна категория, стремившаяся во что бы то ни было в Крым вопреки запрещению Главного командования – это эвакуированные в свое время семьи служащих в Крыму, желавшие присоединиться к своим главам, с чем приходилось постоянно воевать. Запрет был вызван тяжелыми экономическими условиями, квартирным и продовольственным кризисом.

3 мая приказом главнокомандующего я, совершенно неожиданно для себя, был назначен чем-то вроде директора Департамента полиции при штабе главнокомандующего, то есть, иначе говоря, начальником политического и уголовного розыска в Крыму. Назначение это меня совершенно не устраивало. Во-первых, я сомневался в том, что Крым удержится под натиском большевиков – дело было уже проиграно генералом Деникиным и, судя по первому приказу генерала Врангеля, отданному еще в Константинополе, до приема армии, Крым являлся лишь этапом для дальнейшей эвакуации армии за границу, а во-вторых, работать при тех условиях, какие создались уже у генерала Деникина, и с теми же людьми, считал для себя неприемлемым; опыт Одессы слишком был показателен. Поэтому от назначения я решительно отказался и остался в своей прежней скромной должности в Константинополе. Однако здесь мне пришлось наблюдать за действием наших крымских разведывательных и контрразведывательных органов, и должен сказать, что они не были на высоте положения. Например, большинство агентов разведки, приезжавших в Константинополь, были или мошенники, или дублеры. С их стороны преследовалась единственная цель – получить покрупнее сумму для командировки и скрыться за границу, где они себя чувствовали в недосягаемости. Даже бывшие кадровые офицеры не отличались чистоплотностью. Например, был командирован в Константинополь бывший командир кавалерийского полка полковник Фусс, человек почтенный, которому была дана задача наладить курьерскую связь Крыма с Константинополем, Белградом и Софией; он же должен был получить от генерала Лукомского около 3000 английских фунтов для отвоза на обратном пути в штаб главнокомандующего. Получив деньги, он в Крым не поехал, а скрылся за границу, и только почти спустя год были получены сведения, что он благополучно проживает в Париже с присвоенными деньгами. Другой пример: полковник Генерального штаба Симинский перешел на сторону красных и увез с собой некоторые секретные документы. А ведь этот полковник был начальником разведывательной части при штабе главкома. Такие факты только подтверждали сложившееся у меня определенное мнение о невысоком нравственном уровне сподвижников белого движения, особенно в среде так называемых контрразведчиков.

Мне, как контролирующему и разрешающему отъезд в Крым, приходилось все время вести борьбу в двух направлениях. С одной стороны, выдерживать атаки, слезные просьбы и т. п. семей, желающих присоединиться к своим родственникам в Крыму, вопреки запрещению, главнокомандующего, а с другой – прилагать героические усилия, чтобы заставить молодых боеспособных людей ехать в Крым в ряды армии. Эта последняя категория была самая несносная: в большинстве случаев это были самые скверные элементы армии; отвыкшие от работы, они без всякого дела болтались по Константинополю, пьянствовали, скандалили и ежедневно осаждали беженскую часть, выпрашивая пособия.