Правда о Салли Джонс

– Это очень непросто, – грустно проговорил сеньор Баптишта. – Но у меня нет другого выхода. Мне правда очень, очень жаль…

Но вдруг он просиял.

– А что, если нам позвонить в зоопарк?

Я вздрогнула и попятилась к двери.

– Подожди, – сказал сеньор Баптишта и попытался остановить меня. – В Лиссабоне замечательный зоосад! Там за тобой наверняка будут хорошо ухаживать! Ты будешь в безопасности…

Убегая, я слышала, как сеньор Баптишта зовет меня.

На улице никого не было. Я уцепилась за водосточную трубу и быстро полезла вверх. Только добравшись до крыши, я оглянулась. Сеньор Баптишта стоял у большой деревянной двери, озираясь по сторонам. Потом он грустно пожал плечами и вернулся в кабак.

Я долго просидела наверху. Я знала, что надо уносить ноги: ведь сеньор Баптишта мог позвонить в полицию. Но не могла сдвинуться с места.

Переждав еще немного, я медленно поползла обратно. Рассвет окрашивал небо в металлический серый цвет. Когда солнце взошло, я уже была на своем чердаке в окружении голубей.

~

Я проснулась от голода, но вставать не хотелось. Который час, я не знала. Я лежала в полудреме, страшные сны сменяли друг друга длинной бессвязной чередой.

И тут я снова ее услышала.

Эту песню.

Я тяжело приподнялась на локтях. Голуби беспокойно вспорхнули. В воздухе поднялась пыль, я чихнула. И окончательно проснулась.

Когда я выбралась на крышу, было уже темно. Ветер улегся, звуки лились звонко и отчетливо. Я пробралась ближе тем же путем, что и накануне. Женщина в окне словно ждала меня. Когда я села, прислонившись спиной к трубе, она посмотрела на меня.

Прошел час, а может, два. Мне хотелось, чтобы песня никогда не кончалась. И только когда совсем стемнело, женщина перестала петь и исчезла. Через несколько минут она снова вернулась. Осторожно повесила что-то на крючок под окном и закрыла раму.

Я оставалась сидеть. Вскоре я учуяла восхитительный запах свежего хлеба. И сразу поняла, откуда он идет. Через полчаса свет в окошке женщины погас. Я подождала еще полчаса, потом встала; ноги затекли, но я перепрыгнула на другую крышу и подползла к ее окошку. Это могла быть ловушка, но меня это не волновало.

На крючке висел тряпичный мешок. Я бесшумно сняла его и быстро перебралась на ту сторону. Там я села, развязала его и заглянула внутрь. В мешке лежала целая буханка хлеба, кусок сыра, бутылка молока и четыре крупных яблока.

Я съела все не сходя с места. Потом с трудом добралась до чердака и сразу уснула.

~

Весь следующий день я провела в своем укрытии. И только когда вечером зазвонили колокола, я пробралась к трубе напротив окна, где пела женщина. Окно было закрыто, свет в комнате не горел.

Но вскоре после захода солнца свет в комнате загорелся. Я видела, как в окне несколько раз мелькнул силуэт женщины, и вскоре створки отворились. Женщина сразу поглядела в мою сторону. Я не шевелилась. Мы смотрели друг на друга. Потом она села за свою работу и запела.

Незадолго до полуночи она вывесила за окошко новый мешок с едой и затем закрыла окно.

~

На третий день в Лиссабон пришел шторм с Атлантики. Лил дождь, черепица на крыше беспокойно постукивала под порывами ветра. Я промокла насквозь, пока ждала появления женщины в окне.

Наконец она выглянула, всматриваясь в дождевую завесу. Завидев меня, она закричала наперекор ветру:

– Если хочешь послушать мою песню, иди сюда. Иначе мы с тобой простудимся.

Глава 9 Женщина в окне

Ее звали Ана. Ана Молина.

Хотя этого я, конечно, еще не знала, когда залезала в ее окно в тот ненастный вечер. Она стояла в глубине полутемной комнаты. Лицо ее было спокойно, но я видела, что руку она держит на дверной ручке. Вероятно, приготовилась дернуть ее и бежать. Ничего в этом странного не было. Выглядела я ужасно. Грязная шерсть свалялась. Комбинезон продрался – на коленях и локтях длинные прорехи. Ступни и ладони в трещинах и ссадинах от бесконечного лазания по шершавым стенам и ржавым крышам.

Я опустилась на пол. Помолчав, она тихо сказала:

– Меня зовут Ана. И я тебя знаю. Говорят, ты опасна. Это правда?

Я медленно покачала головой.

Зрачки ее глаз слегка расширились, когда она заметила, что я ее понимаю. Она пристально поглядела на меня. И в конце концов, видимо, решила, что я не опасна. Она отпустила ручку двери и осторожно приблизилась. Учуяв резкий запах птичьего помета, она заткнула нос.

– Святая мадонна, ну и запах! – воскликнула она. – В коридоре есть ванная. Хочешь, я наберу воды?

Я кивнула. Дикие гориллы не очень-то любят купаться. Но я научилась пользоваться водой и мылом. Когда работаешь в машинном отделении, важно следить за собой.

Пока я мылась, Ана почистила мой комбинезон и фуражку в раковине. Думаю, уже перевалило за полночь, когда она достала хлеб, молоко и фрукты и накрыла единственный в комнате стол. Моя одежда сохла у камина, а я сидела на кухонном диване, завернувшись в плед. Ана устроилась напротив и молча наблюдала, как я ем. Когда я закончила, она убрала со стола и сказала: