Правда о штрафбатах: Штрафной удар, или Как офицерский штрафбат дошел до Берлина

Это потом мне пришла мысль о ее каком-то особом отношении к животным, а вернее — их к ней. И вот почему. Я всегда замечал, что к Рите часто необычно льнут животные. Даже домашняя кошка всегда была рядом с ней, хотя длинношерстные, сибирские вообще, вроде бы, не любят ласк.

А как-то уже в 70-х годах мы отдыхали в Пятигорском военном санатории. Естественно, захотели навестить место дуэли и первого захоронения Лермонтова. Когда мы стояли у ограды его могилы, вдруг увидели спускающегося со стороны горы Машук молодого оленя. Мы притаились, боясь спугнуть его. Но, надо же, он шел прямо на нас и подошел именно к Рите, ничуть ее не опасаясь. Я даже успел сделать несколько снимков, хранящихся у меня до сих пор, как подтверждение и этой удивительной встречи, и моих догадок о том, что и тогда конь мой как-то по-особенному бережно нес на себе эту необычную всадницу, хотя и галопом!..

Хозяйка дома, в котором я квартировал, и ее прелестная дочь оказали Рите очень теплый прием, думаю, просто как жене советского капитана. Они и именовали ее не иначе, как "пани Капитана".

Когда Рита собралась уезжать, я снова проводил ее до шоссе.

Это был конец декабря 1944 года, и до наступления на Варшаву, которого мы ожидали со дня на день, Рита еще раз, уже в январе, навестила меня. Ее мама, Екатерина Николаевна, была в госпитале авторитетным врачом, с которой считались и коллеги, и начальник госпиталя. Да и Рита сама своим самоотверженным служением медицинскому делу на войне и милосердием своим, проявленным к раненым, тоже заслуживала хорошего отношения со стороны руководства госпиталя. Наверное, поэтому стали возможны эти краткосрочные отпуска. К тому же в этот период затишья в боевых действиях фронта госпиталь работал спокойно, размеренно, без авралов. А нашу фронтовую свадьбу восприняли в госпитале серьезно, без скептицизма.

С последнего, январского, визита Риты ко мне, в Буду Куминьску, прошло совсем немного времени, как батальон пошел в наступление на Варшаву, и уже там, перед выходом на границу с Германией, мне удалось перевести Риту из госпиталя к себе, в наш штрафной батальон, но уже в батальонный медпункт, обеспечивающий оказание помощи раненым непосредственно на поле боя…

А теперь вернемся немного назад…

ГЛАВА 9

Политпрокламатор. Подготовка к боям. Освобождение Варшавы. Банк. Кутно, "Потомок фрица". Свадебное путешествие в штрафбат. Германия, месть танкиста. Штаргард, Альтдамм. Герой Ястребков. Боевое крещение Риты. Приезд Рокоссовского. Бросок на юг

"Ну и везунчик ты, Шурка!" — вспомнились мне слова деда моего, сибиряка, чалдона, Данилы Леонтьевича Карелина, когда мне удалось в этот же день из Лохува счастливо добраться попутными машинами до места на шоссе, откуда рукой подать до указанных мне на карте комбатом польских деревушек.

Да и сам дед мой тоже был «везунчиком», когда он, по его рассказам, в молодости хаживал на медведя с рогатиной и, кажется, раз 18 весьма удачливо. Да, помню, и сам видел его удачливость, когда я на время своих зимних каникул, классе в 3-м или в 4-м, приезжал к нему в таежный поселок Сагды-Биру (недалеко от Биробиджана). Тогда после трехдневной охоты в дальневосточной тайге он вдруг прибежал домой, срочно запряг в сани свою лошаденку и уехал снова в тайгу, а назавтра привез лежавшего во всю длину саней убитого тигра, хвост которого волочился по снежной колее. Тогда впервые я увидел настоящего тигра. Так что «везунчиком» я был, наверное, в своего деда.

Еще засветло я добрался до этих польских деревушек и без труда нашел штаб батальона.

Разыскал вначале начштаба Филю Киселева, а узнав у него, где сейчас Батурин-комбат, направился к нему с докладом, радуясь, что успел вовремя и что не придется искать оправданий за опоздание.

Как произошла наша встреча, я уже рассказывал в предыдущей главе. А здесь, в этих деревушках, наши дни были загружены и освобождением отвоевавшихся штрафников, и формированием новых подразделений. Много времени уходило на написание подробнейших боевых характеристик или переписывание тех, которые казались комбату или его замполиту майору Казакову неубедительными, или, по их выражению, завышенными.