Правда о «СМЕРШ»

В докладе, в частности, приводятся сведения о хранении чуть ли не полутысячи различных ценных мехов и шкурок. Зачем, спрашивается, держать такое количество, ведь не спекулировать же ими намеревался Г. Жуков. Держать же такое количество на даче абсурдно: шкурки сохнут, портятся, требуют для длительного хранения особой температуры и влажности. Находившиеся в деле фотографии комнат и уголков дачи никак не соответствуют тому, что написано в документе.

Заканчивается отчет словами, что создается впечатление, что дача находится не под Москвой, а где-то в пригородах Берлина. По-видимому, ощутив антикосмополитические настроения на самых верхах, В. Абакумов старался их хоть как-то развить в «деле Жукова».

Бойкий Г. Х. Попов тут же бросает обвинение своей статьей, что у Г. Жукова не было ни одной советской книги. И вновь это грубая и провокационная ложь. По воспоминаниям людей, знавших Г. Жукова лично, он любил читать и имел хорошую библиотеку русской и советской классики.

Наверное, на даче Г. Жукова были некоторые трофейные вещи, но и близко не в таком количестве, как указано в документе. Если эти ценности сравнивать с теми, что «непосильным трудом» «заработали» нынешние и бывшие правители «демократической России» (Горбачев, Ельцин, Гайдар, Козырев, да и сам «ученый» Г. Х. Попов), то маршал победы Г. Жуков на их фоне выглядит просто бедняком. Хотя то, что у него имелось на даче, он заслужил своим великим ратным трудом на благо Родины, а указанные выше лица — развалом Родины и неправедными, незаконными путями.

Тот же неутомимый автор нашел, что Г. Жуков привез себе из Германии семь вагонов мебели, произведенной по его заказу немецкой мебельной фабрикой. Даже ребенку ясно, что разместить семь вагонов на одной даче невозможно. Нужен склад или дача, как у Г. Х. Попова.

Тут же возникает вопрос: «На какой мебельной фабрике был выполнен заказ? Ведь все немецкие предприятия к концу войны были демонтированы». Хорошо известно, что в первый период оккупации Германии ее промышленность практически не функционировала.

Тут утомленного разоблачениями автора наконец-то тронула ностальгия, и он, почти всхлипывая, вопрошает нас с вами, можно ли представить себе возвращающегося из заграничного подхода генерал-фельдмаршала М. Кутузова с обозом личных трофеев и барахла для себя, для родных и друзей. Конечно же, нельзя, и сразу по двум причинам. Во-первых, во времена Кутузова не было Г. Х. Поповых, а во-вторых, потому, что в заграничном походе Михаил Илларионович и скончался. Видимо, это неизвестно Г. Х. Попову, мнящему, однако, себя большим ученым.

Оперативное дело на Г. Жукова было у меня в период, когда он являлся министром обороны и входил в состав Политбюро ЦК КПСС.

Ввиду явной пустоты, надуманности и несостоятельности «дела» я неоднократно ставил вопрос о его уничтожении. Но И. Серов все время откладывал этот вопрос. В конце концов я настоял на своем, и материалы дела были лично уничтожены мною в присутствии начальника секретариата 3-го Главного управления контрразведки КГБ СССР полковника Г. Градосельского. Но перед этим из дела были изъяты все документы, имеющие историческое значение. В частности, был изъят документ, подписанный лично И. Сталиным, о том, что Г. Жуков уполномочивается принять капитуляцию немецко-фашистских войск и с советской стороны подписать акт о капитуляции. Из дела были также изъяты несколько фотоальбомов с большим количеством ценных фотографий.

Клевета Г. Х. не могла не коснуться другого гения русской и советской военной мысли — Маршала Советского Союза К. Рокоссовского.

От Г. Х. Попова мы узнали, что строительство своей дачи он произвел силами искусных, но бесправных немецких военнопленных… Свидетельствую, что в материалах, которые я лично держал в руках, была справка с указанием, что по личному распоряжению И. Сталина К. Рокоссовскому была построена дача и передана ему в бессрочное пользование. Аналогичная справка касалась дачи Главного маршала артиллерии Воронова. Там же находились фотографии дачи. Эти скромные бревенчатые дачи отличались от сооружений новых русских и притязательностью, и удобствами, и размерами, но превосходили их архитектурным вкусом.

Посыпая голову пеплом и стеная, Г.Х. перечисляет все то, что мы вывезли из Германии в порядке репараций. Что ж, в этом чувствуется натура подлинного «демократа» и перестройщика.

Куда было бы полезнее, если бы Г. Х. Попов перечислил хотя бы часть того, что немцы вывезли из нашей страны и какой ущерб нанесли экономике.

С той же полуистеричной нотой поминает Г.Х. немецких военнопленных. По его «просвещенному мнению», их не надо было держать в Советском Союзе, а, кратко напутствовав и пожурив, отпустить домой.