Правда о «Смерш»

Во время моего пребывания в округе пришло решение высших инстанций о сокращении Вооруженных сил СССР на 1 миллион 200 тысяч человек. В связи с этим началась активная работа по ликвидации ряда частей и увольнению людей из армии. Соответственно проходила работа и по увольнению офицеров особых отделов. Старались увольнять тех, у кого была относительно большая выслуга, а возраст позволял им получать пенсию. Под эти ограничения, как правило, подпадали самые честные, опытные работники, прошедшие войну. Буквально со слезами на глазах приходилось их вызывать к себе и объявлять об увольнении. Многие воспринимали эти обстоятельства как большую личную трагедию.

Запомнился связанный с увольнениями случай. Предстояло сократить начальника особого отдела одной из двух дивизий. Кого — должен был решить я. Особый отдел одной дивизии возглавлял Герой Советского Союза подполковник И.П. Герасимов — заслуженный боевой офицер, получивший высокое звание за героические бои под Сталинградом, пользовавшийся авторитетом среди офицеров. Другой Особый отдел возглавлял майор Судзиловский — человек нервный, требовательный к окружающим, но не к себе, по характеру, я бы даже сказал, — нахальный.

Когда я вызвал Судзиловского и в мягкой форме рассказал ему о сложившейся ситуации, он стал неожиданно резок и, амплитудно помахав у меня перед носом пальцем, заявил:

— Ничего у вас не выйдет, ничего!

Меня подобное поведение вывела из себя, и, перейдя на жесткий официальный тон, я объявил ему об увольнении.

Через неделю, после заседания Военного совета в Риге, ко мне подошел 1-й секретарь ЦК Коммунистической партии Литвы, в годы войны командир республиканского штаба партизанского движения, член ЦК КПСС, впоследствии Герой Социалистического Труда, член партии с 1920 года — А.Ю. Снечкус и задал мне вопрос о судьбе Судзиловского, предлагая не увольнять его.

Я внимательно его выслушал и возразил:

— С большим уважением отношусь к вашему мнению, но работник этот работает неважно, имеет характер нахальный, спористый, что недопустимо для оперработника, и если придется уволить И. Герасимова вместо него, то оперсостав меня просто не поймет.

А. Снечкус взглянул на меня с удивлением и сказал:

— Спасибо! Редко столь решительно не соглашаются с моим мнением, но ваши доводы показались мне убедительными.

Он протянул мне руку и добавил:

— Приглашаю вас на открытие ГРЭС в Каунасе, это будет незабываемое событие.

Я поблагодарил товарища Снечкуса, обещал непременно быть, и мы расстались.

К сожалению, загруженный делами, я не смог быть на открытии ГРЭС.

По этому поводу мне звонил Председатель КГБ Литвы Рандикявичус и, зная о моей загруженности, мягко журил меня за неявку. Он сказал, что А. Снечкус ждал моего прибытия и спрашивал: «Почему его нет?»

В то же время на территории округа развернулись громадные работы по строительству ракетных площадок. Работы эти, как правило, велись в глухих местах, покрытых густым лесом.

Офицеры с семьями прибывали в какой-то глухой и сырой лесной район, селились на хуторах у местных жителей. Снабжались, не всегда регулярно, военторговской передвижкой. Телевидение тогда еще не получило надлежащего распространения, и досуг организовывался непросто. Особый отдел направил в Москву соответствующее сообщение. Кроме того, жены некоторых военнослужащих, испуганные перспективами лесной жизни, написали письмо министру обороны Р.Я. Малиновскому с жалобой на сложные бытовые условия. Письмо было взято на контроль, и, когда позволило время, Р. Малиновский решил посетить Прибалтику и места строительства площадок. Время было выбрано удачное — где-то конец мая, и стареющий маршал, подобающим образом встреченный командованием, в благодушном настроении ездил по объектам, радуясь прекрасной погоде.

— Слушай! Это и я б тут жил. Работа рядом, рыбалка, охота, — шутил он, разговаривая с окружающими офицерами со свойственным ему грубоватым юмором.

В это время он заметил маленькую, лет трех-четырех, девочку, дочь одного из местных офицеров. Малиновский погладил ее по головке, взял на руки.

— Ну, рассказывай, как живешь? — шутливо спросил он девочку.

— Живу хорошо. Но раньше. лучше жили, пока в эту «дыру» не приехали.

— Почему ж «дыру»? Кто это так говорит? — нахмурился Малиновский.

— Мама говорит, — отвечала девочка. — Еще папа: ездим, ездим по Советскому Союзу и приехали к черту на куличики. Говорит, что мы у самого черта на рогах и что Макар сюда телят еще не гонял.

Этот разговор с ребенком оказал впечатление на министра, и вскоре были предприняты меры по строительству для офицеров капитального жилья и кардинальному улучшению снабжения.

С командованием тоже надо уметь устанавливать деловые отношения.