Правда о Ванге

Интересно, что Ванга помнит многих детей и их родителей. Помнит, когда они приходили к ней в первый раз. Когда и как крестила детей — в церкви или здесь, в Рулите, кто был священником и т. д. Я всегда поражалась ее невероятной памяти. Она продолжает интересоваться этими детьми, спрашивает, как они учатся, живут, какие у них проблемы. Эти дети уже имеют собственных детей, которые тоже приходят на праздник. Они с таким же уважением и почтением целуют ей руку и обращаются к ней: «Крестная». Эти встречи очень трогательны, на них собираются сотни людей, объединенные человеколюбием Ванги, любовью и уважением к ней самой. Как хорошо, если бы побольше было таких праздников.

По традиции на стол ставят пирог, белую халву и тахинную халву. Кто-нибудь из мужчин цепляет на привязанную к скалке веревку яйцо, потом кусок белой халвы и обносит сидящих за столом. Поймаешь ртом яйцо или халву — без помощи рук — значит, год счастливым будет. Потом подносят уголек к каждому из присутствующих, чтобы сгорело все плохое.

А самое интересное происходит на улице, где горит большой костёр, и все прыгают через огонь, чтобы сгорели все злые силы да здоровья прибавилось.

Ванга очень любит Пасху и Вербное воскресенье. [3]

Может быть, потому что они связаны с цветами. Теперь эти праздники у нас не отмечаются, как прежде, но Ванга помнит, как в Струмице девушки собирали крапиву, петушиный гребень и пекли на Вербное воскресенье постный слоеный пирог — баницу. А вечером девушки наполняли корзинки струмицкими тюльпанами, плели из цветов венки — голову украшали и надевали красивые народные костюмы. А потом ходили по домам и пели:

«Метёт дева ровные дворы венками двумя от бела базилика. Заглянул во двор к ней буйный малый, манит и велит ей: «Подойди-ка, дай тюльпан мне, дева, алый-алый — Я себя украшу, милым тебе стану»…

Ванга так воодушевлялась, что начинала цитировать первые слова, а потом увлекалась и пела. Её сестра Любка добавляет: «На Вербное воскресенье весь город и все школьники уходили за город, неся в руках ветки вербы. Поп, верхом на осле, пел: «Общение, воскресенье». Нам, школьникам, давали по маленькому колокольчику на ленточке с бантиком, которые мы вешали на шею, и они приятно звенели при каждом движении. Шли в местность Софилар. А потом из вербных веточек делали венки и ставили к иконостасу».

Я всегда восхищалась умением Ванги рассказывать, организовывать праздники. У меня сохранились очень яркие воспоминания о том, как отмечались у нас Рождество, Пасха, Богоявление, Крестовоздвижение. Её отношение к праздникам почтительно и по-детски чисто. Её полная отдача религиозным ритуалам неслучайна. Таков ее образ жизни и способ разгрузки от тяжелых будней. Это дни, когда Ванга полностью отдается Богу, и все, что бы ни делала, есть глубокая дань Ему.

Но не будем отвлекаться и вернемся к вечерним беседам у Ванги. Один из гостей говорит: «Тётя Ванга, я уже рассчитался со своей семьей. Зарабатывал много денег и отдавал. Дети окончили институт, у них работа, машины, квартиры, так что у меня нет проблем». «Подожди, — сказала Ванга, — теперь и дом хочешь продать, а сам куда пойдешь?» «Ну, кто из детей позовет, к тому и подамся». Она ему в ответ: «Бедняга, Кочериново ждет тебя!» (село за Благоевградом, где есть Дом престарелых — прим. авт.). Так и случилось. Человек умер один Доме престарелых, вдали от всех. А он-то верил, что обеспечил себе спокойную старость среди домочадцев. А получилось, что трудился всю жизнь, чтобы умереть в Доме престарелых.

«Некоторые думают, что имея деньги, можно купить любовь, но это зря. Любовь за деньги не купишь. Или думает: вот разбогатею и будет у меня полный порядок, но и это пустое дело. Работает, работает человек, копит деньги и вещи, а потом возьмёт да и умрет и все другим оставит. Кто много накопил, тот вряд ли воспользуется накопленным. Другим достанутся. Поэтому разумнее не копить, а тратить деньги — это средство, а не цель жизни».

Рассказывает другая гостья, которая пришла с поминок близкой подруги и поделилась, как много еды приготовили ее опечаленные родственники, а Ванга сказала: «Не одобряю такое расточительство. Такая показуха продиктована не большой любовью или скорбью к усопшей, а скорее демонстрация перед людьми своей показной доброты. Эта скорбь не настоящая, потому что нельзя глубину чувств измерить количеством пищи. Мои близкие знают, как я любила своего супруга, но за упокой его души раздаю лишь тарелку пшена, немножко маслин и стакан вина. Мертвым важнее почет и память о них живых, а не еда: они не нуждаются в ней. Возьмем, например, Мелник. В городе есть памятная доска нашим национальным героям, убитым турками в 1912 году. Их потомки воздвигли памятник и успокоились, считая, что таким образом отдали им дань. Что же еще? Мертвый уже ушел — надо заботиться о живых, но это тоже не вполне верно, потому что мертвые продолжают жить. Они среди нас, любят нас и помогают нам прозреть вечные истины жизни. Поэтому мы должны отдавать им память своих сердец».