Правда о Великой Отечественной войне (сборник статей)

Разведка сообщает, что ускоренное строительство укреплений и дорог на финляндской стороне границы продолжается. Имеются различные варианты наших ответных действий в случае удара Финляндии по Мурманску и Ленинграду. В этой связи на меня возлагается обязанность подготовить... план прикрытия границы от агрессии и контрудара по вооруженным силам Финляндии в случае военной провокации с их стороны.

И. В. Сталин подчеркнул, что еще этим летом можно ждать серьезных акций со стороны Германии. Какими бы они ни были, это неизбежно затронет либо прямо, либо косвенно и нас и Финляндию. Поэтому следует торопиться. Через две-три недели я должен был доложить свой план в Москве. Независимо от этого попутно на всякий случай форсировать подготовку войск в условиях, приближенных к боевым. Ускорить и развернувшееся в ЛВО военное строительство. Все приготовления держать в тайне, чтобы не сеять паники среди населения. Жданова держать в курсе дела. Мероприятия маскировать, осуществлять по частям и проводить как обычные учения, никак не подчеркивая, что мы вот-вот можем быть втянуты в большую войну".[2]

Как видим, подготовка к боевым действиям против Финляндии началась за пять месяцев до войны. Много интересного в этой беседе, вернее монологе, Сталина. Почему-то именно он сообщает Мерецкову данные разведки о военных приготовлениях финнов, хотя, по-видимому, если бы такие приготовления действительно имели место, первым о них как раз должен был узнать сам командующий приграничным Ленинградским военным округом. Далее Сталин говорит о возможном ударе Финляндии по Ленинграду и Мурманску, но тут же вдруг поручает Мерецкову подготовить контрудар просто на случай провокации с финской стороны. А ведь провокация едва ли не то же, что нападение с целью захвата крупных городских центров (какого рода "провокация" послужила эскалации конфликта в конце ноября, мы расскажем ниже). Эти несообразности противоречат и официальной версии времени написания мемуаров (конец 60-х годов) о финской ответственности за конфликт и неоднократным утверждениям Мерецкова в других местах, что войну спровоцировали финны. Это наводит на мысль, что речь Сталина автор мемуаров тридцать лет спустя по памяти излагает довольно точно. Традиционна, не нова и сталинская попытка представить будущий удар по Финляндии в качестве превентивного. По злой иронии судьбы и германский план нападения на СССР "Барбаросса" в 1941 г. преподносился, а кое-кем из западногерманских историков преподносится и по сей день, в качестве превентивной меры.

В августе 1939 г., когда в Москве проходили безуспешные англо-франко-советские военные переговоры, финское правительство отвергло советские предложения о военной помощи в случае агрессии. По всей видимости, в Финляндии не остались незамеченными военные приготовления войск ЛВО, а это усилило подозрения в отношении намерений СССР.

Вскоре последовала акция со стороны Германии, действительно самым непосредственным образом затронувшая и СССР и Финляндию. 23 августа 1939 г. срочно прибывший в Москву рейхсминистр иностранных дел И. фон Риббентроп подписал вместе с В. М. Молотовым, еще в мае сменившим М. М. Литвинова на посту наркома иностранных дел, советско-германский пакт о ненападении. В приложении к пакту - секретном протоколе, в котором линия раздела советских и германских интересов в Польше была проведена по рекам Нарев-Висла-Сан, также говорилось: "В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих Прибалтийским государствам - Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве, - северная граница Литвы будет являться чертой, разделяющей сферы влияния Германии и СССР". 28 сентября 1939 г. в связи с завершением боевых действий в Польше был заключен советско-германский договор о дружбе и границе. В одном из дополнительных секретных протоколов к этому договору линия разграничения в Польше была проведена примерно по линии фактического контроля германских и советских войск, и поэтому от Вислы ее перенесли к Бугу. В качестве компенсации Литва отошла в советскую сферу влияния, в которой остались также Латвия, Эстония и Финляндия.[3] В свете данных соглашений становится понятным дальнейшее развитие советско-финляндского конфликта.

5 октября 1939 г. Советское правительство предложило Финляндии возобновить прерванные переговоры и рассмотреть возможность заключения с СССР пакта о взаимопомощи (такой пакт был предложен правительству еще в апреле 1938 г., и был им тогда отклонен как противоречащий нейтралитету Финляндии и нарушающий право "самоопределения Финляндии"). В Финляндии еще с конца августа была усилена боевая готовность армии и введена всеобщая трудовая повинность (несомненно, что проводившиеся с конца июня военные приготовления войск ЛВО не остались тайной для финской стороны). Тем не менее на этот раз финское правительство возобновило переговоры. 11 октября в Москву прибыл в качестве полномочного представителя финский посланник в Швеции Ю. К. Паасикиви. Позднее к нему присоединился министр финансов В. Таннер.[4]