Правда о войне 1812 года

«Мы узнали, что Кутузов был замещен адмиралом Чичаговым. Кутузов был в отчаянии предоставить Чичагову заключать мир, что мог бы совершить он сам гораздо раньше. Он понял свои ошибки, раскаивался в них и находился в ужаснейшей ситуации. Но счастье и тут помогло ему. Тогда Кутузов не дал ни минуты покоя посредникам, и к нашему большому удивлению и радости, мир был заключен Кутузовым в конце апреля, тремя днями раньше приезда Чичагова, который мог бы иметь честь сделать то же, если бы приехал скорее. Повторяю, что этот мир был и будет для меня загадкой».[13]

Вновь уволенный Кутузов отправился в свое родовое имение Горошки.

Главнокомандующий

Как и многие российские придворные и генералы, Александр I, недолюбливал «старую лисицу» Кутузова за склонность к интриганству и претящей угодливости. Кутузов не гнушался никакими средствами, если для карьерного роста нужно было кого-то «убрать с дороги». Весьма осведомленный Жозеф де Местр писал, что Александр возмущался, что «этот человек ни разу не возразил мне». Тот же Местр свидетельствовал, что монарх ставил Кутузову в вину, «по крайней мере в собственных своих глазах, двуличие, себялюбие, развратную жизнь и пр.». При дворе «полководца» называли не иначе как «одноглазым сатиром», и обсуждали дело с «кофейником Кутузова».[14]

Однако, когда летом 1812 г. жестко встал вопрос о том, кто будет главнокомандующий, то император решил назначить Кутузова. Дело в том, что продолжительное отступление «немца Барклая» (хотя его давно обрусевший род был шотландского происхождения, но для русских дворян все не приглянувшиеся «иностранцы» были «немцами») вызвало опасное недовольство в среде потерявших свои имения дворян. Именно поэтому Александр поставил во главе армии такого же, как они крепостника, хозяина аж 5667 душ Кутузова. «Сам я — умываю руки» — заключил «чистоплотный» император. Замечу, что не последнюю роль в избрании Кутузова сыграли масоны (в чрезвычайный военный комитет, рассматривавший вопрос о едином командующем входил, к примеру, глава масонской ложи «Великий Восток» князь П. В. Лопухин).

Вот какова была реакция русских генералов. Петр Иванович Багратион писал губернатору Москвы Федору Васильевичу Ростопчину:

«Хорош и сей гусь, который назван и князем и вождем! Если особенного повеления он не имеет, чтобы наступать, я вас уверяю, что тоже приведет к вам…Теперь пойдут у вождя сплетни бабьи и интриги».

Кстати, ещё в 1811 г. Багратион предупреждал военного министра Барклая де Толли, что «Кутузов имеет особенный дар драться неудачно». Михаил Андреевич Милорадович назвал нового командующего «низким царедворцем», а генерал Дмитрий Сергеевич Дохтуров «отвратительным интриганом». В письме к жене Николай Николаевич Раевский лаконично заметил:

«Переменив Барклая, который был не великий полководец, мы и тут потеряли».[15]

По прибытии к армии Кутузов первым делом приказал сняться с выгодной позиции у Царева-Займища (таковой она была с точки зрения практически всех военных историков и российских генералов, включая и недолюбливавших выбравшего её Барклая Ермолова, Фонвизина, Муравьева и др.). Эту мысль Кутузову подали два офицера штаба, интриговавшие против Барклая, о чем последний писал царю:

«Оба условились заметить престарелому и слабому Князю, что по разбитии неприятеля в позиции при Царево-Займище, слава сего подвига не ему припишется, но избравшим позицию. Причина достаточная для самолюбца, каков был Князь, чтобы снять Армию с сильной позиции».[16]

«Недаром ли помнит вся Россия про день Бородина»?