Правда о втором фронте

Своими военными приготовлениями против Советского Союза мюнхенцы упорно поворачивали Гитлера на восток. Защищая «национальные» империалистические интересы, они объявили войну Германии, ибо не хотели уступить немецкому империализму свои старые, освоенные позиции в мире. Но они же смертельно боялись того, что крах гитлеровской Германии, бывшей очагом и опорой реакции, развяжет народно-демократическое движение во всех странах и приведет к несомненному «полевению» Европы. Поэтому-то они избегали подлинного и действенного союза с великим советским государством, который увенчался бы скорым разгромом фашистской Германии.

Когда Гитлер нанес удар на Западе, проданные и преданные мюнхенцами различных мастей и национальностей западно-европейские страны не оказали ему почти никакого сопротивления. Голландия, где промюнхенские силы занимали ведущее положение в армии и правительстве, вышла из войны через несколько дней, Бельгия, возглавляемая промюнхенским королем Леопольдом, прозванным позже «король-квислинг», сдалась через неделю. Франция, разложившаяся под управлением мюнхенцев, преданная правящей верхушкой, которая боялась своего собственного народа значительно больше, чем немцев, была сокрушена в течение пяти недель. Англия, войска которой поспешно убрались через канал (знаменитый Дюнкерк!), заплатила за мюнхенскую политику своей правящей верхушки потерей 65 тысяч солдат и офицеров, разрушением части Лондона, Ковентри, Ливерпуля и ряда других городов.[9]

Немцы, видимо, не желая того, смели с политической арены своих союзников — мюнхенцев. Но они не забыли их. Готовясь к нападению на Советский Союз, гитлеровцы попытались установить контакт с английскими мюнхенцами. Заместитель Гитлера — Рудольф Гесс, прыгая с самолета в Шотландии И мая 1941 года, имел в кармане адреса видных друзей Чемберлена, с которыми он рассчитывал встретиться и договориться. Черчилль, учитывая это желание нежданного гостя, послал к нему сначала ближайшего помощника Чемберлена и его постоянного спутника по поездкам в Германию — Айвона Киркпатрика, а затем известного мюнхенца, бывшего министра иностранных дел — Джона Саймона, через которого Гесс передал английскому правительству предложение о невмешательстве в германо-советскую войну.[10]

Английское правительство, в котором сидело тогда много политических друзей и соратников Чемберлена, рассчитывало и надеялось на эту войну. Черчилль ждал ее начала с напряженным беспокойством. За несколько дней до германского нападения на Советский Союз Черчилль приготовил речь, произнесенную им 22 июня 1941 года, в которой обещал помощь Советскому Союзу. Он усердно репетировал ее перед зеркалом, давал читать своим приближенным. Накануне немецкого вторжения на советские земли он отказался выехать за город, несмотря на уикэнд (конец недели), и не спал всю ночь на воскресенье, ожидая сообщения о гитлеровском нападении на СССР. Когда сообщение пришло, он, как рассказывали его приближенные, вознес благодарение богу и пошел отдыхать.

Несколько позже Черчилль произнес речь, в которой заявил, что Британская империя становится на сторону русских и готова оказать им любую помощь. Помимо этого обещания, речь Черчилля содержала нападки на коммунизм и коммунистов, без которых, как теперь известно, победа над фашизмом была бы невозможна. Однако конкретная помощь задерживалась. Черчилль не спешил помогать русским, ибо он сам не верил в длительность советского сопротивления. Один из бывших австралийских министров, встреченных мной в Африке, рассказал, что именно Черчилль заявил австралийскому премьер-министру Кэртену, оказавшемуся в начале войны в Лондоне: будет чудом, если Россия удержится шесть недель. Это убеждение Черчилля, почерпнутое из немецких источников (один из видных офицеров британского штаба признался мне на фронте, что английский военный атташе в Москве посылал прямо противоположные доклады), было передано его интимным другом Бренданом Брэкеном, тогдашним министром информации, т. е. пропаганды, британской печати, которая начала кричать об этих роковых шести неделях. Вскоре им пришлось растянуть до восьми недель, потом до десяти, до двенадцати, затем перейти на месячное и годовое исчисление…

Английские мюнхенцы благословляли германское нападение на Советский Союз: поход против единственного социалистического государства целиком соответствовал классовым интересам британской правящей верхушки. Неизбежное ослабление фашистской Германии отвечало также ее интересам. Они мечтали о том, чтобы Советский Союз и Германия обескровили себя, предоставив Британии вершить судьбами Европы единовластно. Наиболее ярко эти вожделения выразил сын премьер-министра Рандольф Черчилль, который как-то бросил замечание, что идеальным исходом войны на Востоке был бы такой, когда последний немец убил бы последнего русского и растянулся мертвым рядом. Возможно, что недалекий сынок выболтал то, о чем мечтал хитрый папаша.