Правда о втором фронте

Подполковник уверял, что Монтгомери не хотелось осложнять отношений с главкомом (американцы могли потребовать и добиться его отставки), но он был не волен самостоятельно распоряжаться группой: Черчилль вмешивался во все. Черчилль считал политически невыгодным для Англии быстрое окончание войны в Европе. После поражения у Арнема военный престиж Англии, как и ее удельный вес среди союзников, был особенно низок, а усиление американцев делало его еще ниже. Штабисты знали об этом и старались выслужиться перед премьер-министром. Дошло до того, что штаб 21-й группы стал попросту игнорировать ШЭЙФ.

Офицер отдела «психологической войны», сам пригласивший меня на обед несколько дней спустя, дал иное объяснение происхождению упорной борьбы между Брюсселем и Парижем. По его уверениям, она возникла как своего рода английский протест против беззастенчивого хозяйничания американцев в освобожденных странах. За короткий срок американцы создали предпосылки к захвату французской внешней торговли. Почти все крупные американские фирмы открыли свои отделения в Париже. Очень часто представители этих фирм сопровождали американскую армию, состоя в звании офицеров различных рангов. Добравшись до Парижа, они не-медленно оседали там, осматривались и нащупывали деловые связи. Американцы разъезжали по стране, изучали спрос, делали коммерческие предложения.

Офицер советовал мне заглянуть при удобном случае в просторное помещение пассажа на Вандомской площади, в Париже, чтобы убедиться в правдивости его рассказа. Он возмущался особенно тем, что ШЭЙФ не только привез этих дельцов в обозе американской армии, как раньше возили маркитанток, но и покровительствует им в Париже. ШЭЙФ запретил въезд в столицу Франции представителям английского делового мира. Британский офицер негодующе клеймил все это как «нечестную игру», противную союзным обязательствам.

Мой «психолог» полагал, что штаб 21-й группы старается лишь «уравновесить» действия теперь уже насквозь американизированного ШЭЙФа, за спиной которого стоял политический советник Эйзенхауэра Мэрфи. Этот Мэрфи, возглавляя американскую разведывательную сеть в Северной Африке, подготовил не только бескровный захват союзниками Дакара, Алжира, Орана и других африканских городов, но и почву для немедленной экспансии американского бизнеса в Африке. Теперь Мэрфи намеревался проделать то же самое во Франции. В поисках массовой базы для проведения американской экспансионистской политики в Европе католик Мэрфи энергично поддерживал католические организации, противопоставляя их социалистическим партиям, ориентирующимся на будущую лейбористскую Англию, и левым организациям трудового народа, искавшим путей сближения, прежде всего, с великим советским государством.

Было не легко следить за всеми перипетиями «войны» между Брюсселем и Парижем. Англичане жаловались на американцев, американцы отзывались с раздражением и насмешкой обо всех шагах англичан. Мы присматривались к ходу враждебных действий с обеих «флангов»: то из Парижа, то из Брюсселя. Изредка заглядывали на подлинный фронт в районе островов — он назывался тогда «водным». Но именно там было тихо и спокойно. Только порою слышалась артиллерийская канонада, она затихала так же неожиданно, как и возникала: артиллеристы изредка били по дорогам.

В тыловых городках Бельгии и Франции, по которым нам приходилось часто проезжать, шла размеренная гарнизонная жизнь. Части несли караулы, чистили машины, оружие. По вечерам все гарнизоны шли в кино или на спектакли. Пивные и кафе были полны солдат и офицеров Танцевальные залы и школы шумели до поздней ночи. Армии беспечно отдыхали, отдыхало и командование, ожидая событий на Восточном фронте. После той обильной рекламы, какая сопровождала уход английской и отчасти американской армий на зимний отдых, немцы, как казалось кое-кому на Западе, должны были спокойно сосредоточивать все свои силы на востоке (реклама, собственно говоря, и преследовала цель убедить немцев, что на Западном фронте им ничто не угрожает). Но немцы обманули холодные расчеты и горячие надежды Черчиллей.

Арденнское «представление»

I

В начале декабря мы отправились на фронт.

Скучное однообразие штабных пресс-конференций настолько надоело всем, что их перестали посещать даже корреспонденты агентств. Сводки уныло твердили, что на фронте перемен нет. В погожие дни к нам являлся офицер штаба тактической авиации и, подобно пономарю, начинал быстрой скороговоркой перечислять, сколько самолетовылетов совершено, сколько вагонов сожжено, паровозов разбито, а мостов взорвано. Цифры всегда были сногсшибательные, но от слишком частого повторения они уже не производили должного эффекта.

Путь от Брюсселя до Маастрихта, где расположился штаб 9-й американской армии, был нам знаком. Он пролегал через пустые бельгийские городки, не затронутые войной. На их улицах лишь изредка гремели обозы с боеприпасами и продовольствием да порою проносились, разбрызгивая лужи, штабные машины.