Правда о «золотом веке» Екатерины

Но это не напугало и страстей не утишило — люди, по словам все того же Прокоповича, «маломощные», без положения и связей, стали собираться тайком, ходили друг к другу по ночам, переодетые… Но что характерно — ведь ходили же! Ходили и писали свои проекты устроения государства Российского… Упорно продолжали искать способов объединения друг с другом и создания конституционной России.

До сих пор все вращалось в правительственном кругу; Верховный тайный совет имел дело с высшими учреждениями: Сенатом, Синодом, генералитетом, главами коллегий, высшими чинами. Но теперь–то в действие вступает общество, а не государственные институты! Люди организуются не по ведомствам, а по интересам и убеждениям. Известно 13 записок, поданных или подготовленных к подаче в Верховный тайный совет от разных кружков. Под этими проектами собрано порядка 1100 подписей, из них 600 — офицерских! Если учесть, что всего–то в Российской империи было тогда не больше 13—15 тысяч офицеров, число это просто поразительно.

Ни один из поданных проектов не ставит под вопрос ни избрание Анны, ни ограничение ее власти: все подходят к этому как к совершившемуся факту.

Самую обширную и гладко написанную записку представил Татищев, как–никак профессиональный историк. Обращаясь к идее естественного права, моралистическим идеям Пуфендорфа и Вольфа, он доказывает, что России больше всего приличествует самодержавное правление. Вместе с тем Татищев утверждает, что после пресечения династии избрание государя «по закону естественному должно быть согласием всех подданных, некоторых персонально, других через поверенных». Татищев возмущался вовсе не ограничениями власти Анны, сколько тем, что сделала это кучка сановников, самовольно и тайком, попирая права шляхетства и «всех чинов». Он призывал шляхетство защищать это право до последней возможности.

Еще раз обращу внимание читателя — получается, дворянство очень даже готово к тем же требованиям, что и «вельможество».

Другие записки менее теоретичны и куда более прагматичны. Эти проекты сосредоточиваются на схеме высшего управления империей и на привилегиях дворянства. У них, в общем–то, довольно много общего.

Верховное правительство называют в проектах по–разному: и Сенатом, и Верховным советом. По проектам в нем должно быть от 11 до 30 членов, и больше 2 членов одной семьи не допускаются: видимо, сразу 4 Долгоруких из 8 членов Верховного тайного совета, заседавшего в ночь на 19 января, производит очень уж сильное впечатление на дворянство. Как–то хочется менее семейственной политики…

Очень большое место в проектах занимает описание, какие разряды дворянства должны выбирать членов Верховного тайного совета, Сената, президентов коллегий й даже губернаторов. По некоторым проектам к выборам допускается все дворянство, по другим — только «знатное», но все дружно считают, что если даже допускать духовенство и купечество к обсуждению каких–то вопросов, то только к тем, которые их непосредственно касаются.

Во многих проектах предлагается ограничить срок службы дворянства, отменить единонаследие, позволить вступать в службу сразу офицерами и так далее.

Лишь в единичных проектах вообще упоминается крестьянство. И речь идет вовсе не об отмене крепостного права, не об ограничении поборов, а в лучшем случае об ограничении подушной подати, то есть того, что крестьянин платил не владельцу, а государству. «Послабляя» крестьянину его тяготу в пользу государства, господа помещики вовсе не склонны облегчать тяготу крестьян в пользу помещиков…

Но все проекты построены на мысли, что дворянство — это и есть народ, настоящий народ в юридическом смысле слова; народ, имеющий политические и гражданские права. Остальное население Российской империи практически не упоминается в проектах… И получается так, что миллионы подданных–недворян — это своего рода живой и говорящий инвентарь, не обладающий никакими правами и политически не имеющий никакого значения.

Князь Голицын тоже подал свой проект, очень сложный и занудный, где предлагал аж 4 высших государственных учреждения, из которых главный — Верховный тайный совет из 10 или 12 знатнейших фамилий; 2 голоса в совете Голицын уделил императрице.

Широкие слои дворянства к управлению государством не допускаются, но «шляхетству» бросается сразу два жирных куска: полная свобода от обязательной службы с правом добровольно вступать в службу в армию и флот сразу офицерами. И второе: по проекту Голицына решено дворовых людей и крестьян ни к каким делам не допускать!

То есть к управлению государством дворянство как не допускалось, так и не допускается, но привилегии его подтверждены, и к тому же свои привилегии дворяне сохраняют, а от обязанностей перед государством освобождаются.

А кроме подготовки проектов дворяне активно общались друг с другом, и быстро сложилась противоборствующая «верховникам» партия… «другая компания», по словам Прокоповича, и партия очень многочисленная.