Правда персонального формата

– Вы же раньше говорили, что не видели его. Отметили, что в доме горел свет, потом задернулись шторы. А о перемещениях хозяина дома не было сказано ни слова, – напомнил Илья.

Мужчина средних лет, невысокого роста, в панаме и шортах, меланхолично почесывал голый живот и равнодушно покачивал головой.

– Забыл. Теперь вспомнил. Или это было днем ранее?..

– Но вы сознаете всю меру ответственности за дачу ложных показаний? Я правильно понимаю?

– Конечно. Я в прошлом сам юрист, – ухмылялся мужчина, стоя у ворот своего дома и не давая Илье ни единой возможности пробраться внутрь. – Сначала забыл. Потом вспомнил. Разве это незаконно?

Алиби Никулина подтвердилось. Так же как алиби племянницы Зои и ее сестры, они были вместе. Сомнение вызывали лишь слова Ивана Григорьевича, твердо стоявшего на своем.

– Мой сын был дома, – повторял он, как заклинание. – Да, говорил с кем-то по телефону. И не раз. Но он был дома. Мы вместе с ним ужинали и…

– Что ели?

– В смысле?

Иван Григорьевич, только что похоронивший сестру, смотрел на Илью покрасневшими от слез глазами. И плохо понимал, о чем его спрашивает майор

– Что у вас было на ужин в тот день?

– Вы серьезно?! – Он даже осип от возмущения. – Моя сестра убита! Ограблена! Я только что вернулся с ее поминок. Понимаете?! Моего сына обвиняют в ее гибели. А вас интересует, что мы ели в вечер ее убийства на ужин?! Вы… Вы! Вы просто нехристь какой-то, простите!



Он отвернулся от Милонова. Плечи его задергались. Его легкие работали со странным свистом, как прохудившаяся гармонь.

– Простите, но… Но чем быстрее мы с вами выясним все детали, тем быстрее разберемся и найдем убийцу.

Илья не выдержал и слегка сжал острый локоть пожилого мужчины.

– А разве вы его уже не нашли? – всхлипнул Иван Григорьевич, не поворачиваясь. – Разве мой сын, по-вашему, не убийца?

– Он подозреваемый, Иван Григорьевич. Пока подозреваемый, – произнес с нажимом Илья. – И в ваших интересах помогать следствию, а не…

– Хинкали, – выпалил громко Иван Григорьевич и повернулся с просветленным лицом. – Точно! Вспомнил! Арсений принес из кулинарии хинкали. И мы их готовили. И ели со сметаной. Обычный холостяцкий ужин. Я против такой еды, конечно. Но в тот вечер почему-то никому из нас не хотелось готовить. Словно чувствовали беду… Это точно были хинкали. А что сказал Арсений? Он вспомнил?

Арсений вспомнил, да. Почти сразу. Потому что именно ему пришлось идти в кулинарию за пару кварталов от их дома. И отстоять в очереди пятнадцать минут. Потому что продавец перепутала накладные и сверялась с кем-то по телефону.

– Он вспомнил, – нехотя признался Илья. – И продавец кулинарии его вспомнила.

И промолчал, не сказав пожилому отцу, что в деле его сына это крохотный плюсик рядом с жирными минусами, которые все множились и множились.

– Иван Григорьевич, вы сказали, что вашу сестру ограбили. Что украли? Вы будто утверждали, что содержимое сейфа соответствует. И банковской ячейки тоже. Так что пропало? Если не считать того колье, которое ваш сынок снес ювелиру скупщику.

– Так оригинал того колье и пропал, – равнодушно отреагировал Илюхин. – То, что взял Арсений, было копией. Дорогой, хорошей, но копией.

Повесив черный пиджак от траурного костюма в шкаф в прихожей, он жестом пригласил Илью следовать за ним в кухню.

– Если я сейчас не выпью, то точно умру. На поминках кусок и глоток в горло не лезли.

Он достал из шкафа бутылку коньяка. Налил себе в старомодную рюмку с острыми ребрами. Илье не предложил.

– А что за колье? Куда подевался оригинал?

Илья внимательно следил за мужчиной. Иван Григорьевич в черных брюках и черной рубашке с длинными рукавами казался еще выше и изможденнее. Лицо осунулось, глаза красные, губы бесцветные.

– Оригинал? Не знаю… Поначалу я подумал, что Зоя его уже продала. Но… Но потом понял, что все, что происходит, случилось именно из-за этой дряни!

– Уже? Она собиралась его продать?

– Да. Она хотела выставить это украшение на всемирно известном аукционе.

– Она вам сама об этом рассказала?

– Да. – Он выпил весь коньяк и налил себе еще. – Ей не терпелось избавиться от этой вещи. И продать ее она хотела подороже. Я сам помогал ей связаться с людьми, чтобы пройти определенные процессуальные процедуры с заявками, регистрацией и так далее.

– Когда должен состояться аукцион?

– Примерно через пару недель. Но они могут сдвинуть дату. Это их право. – Иван Григорьевич медленно цедил коньяк через зубы. Взгляд его был неподвижен. – Зоя никому не рассказывала об этом колье. Хранила информацию в тайне. Из-за редкости украшения и его баснословной стоимости. Она даже сделала копию по фотографии. Чтобы нигде не светить оригинал. Эту копию и унес Арсений. Дурачок! Мальчишка! Глупый мальчишка!

– Он знал о том, что есть оригинал?

– Я не говорил. Зоя – не знаю. У них были очень доверительные отношения. Но вряд ли, – тут же спохватился Иван Григорьевич, решив, что сказал лишнего. – Арсений бы мне тут же проболтался. Он все Зоины секреты мне выбалтывал. Про ее отношения с этим гробовщиком узнал сначала он, потом я. Ну а следом и Зина с дочерью. Видимо, произошла утечка…