Правда понимания не требует

– Одно другому не мешает, между прочим, – авторитетно заявил Мозер. – Там и правда могут быть какие-то руины, я читал пару статей авторитетных историков, утверждающих, что политическая картина мира полтысячи лет назад была совершенно иной. Адлер штамм Фогельзанг – талантливый парень, энтузиаст и умница. И может позволить себе каприз поискать во льдах развалины. Что никак не мешает настоящей цели.

– Я, кстати, слышал, что этот гипотетический город, который они там ищут, на самом деле виссенский, – сказал Нойхофф. – И что когда-то там было их гнездо, которое выжгли чуть ли не другие же виссены.

– Да ну, это фантазии все! Нет и не было у виссенов никаких городов, – Мозер махнул рукой. Фуражка упала с головы Нойхоффа и покатилась под ноги официантки. Нойхофф сконфуженно улыбнулся. – Как и чушь насчет нового оружие, которое Фогельзанг погрузил на свой люфтшифф, чтобы где-то во льдах провести испытания.

– Почему это чушь? – Нойхофф взял свою фуражку из рук фройляйн и рассеянно кивнул. – Лектор Рапотонен весьма убедительно излагал историю, по которой выходило, что у виссенов могли быть города в прошлом. И что именно виссены и привели человечество к разрушительной войне, следы которой, эти самые разрушенные города, наши историки до сих пор и находят в самых неожиданных местах…

– Рапотонену бы сказки для детей писать, – Мозер насупился и уткнулся носом в свою кружку.

– Рапотонен? – спросил Шпатц. – А кто это?

– Фриц Рапотонен, лектор Стадшуле, – сказал Нойхофф.

– Он не лектор, – возразил Мозер. – Просто Стадшуле из уважения к его былым заслугам позволяет ему выступать в одной из аудиторий. Герр Шпатц, давай лучше я расскажу. Он историк и путешественник. Был дружен с обезумевшим после полярной экспедиции Геллертом пакт Ауфзесом. И тоже немного двинулся рассудком. Бросил жену, нашел себе пассию-оккультистку и начал всем рассказывать про настоящую историю виссенов и заброшенные города. Если интересно, можешь записаться на его лекции, кажется, он все еще вещает по пятницам.

– Я бы послушал, – Ауфзес… Воспоминания о вечере танцев и желчной старухе Уне, которая так и не успела ничего рассказать, даже заставили его немного протрезветь. Рука потянулась за блокнотом, чтобы не забыть фамилию, но он сдержался. Рапотонен. Рапотонен. Записаться на лекцию к Рапотонену.

– Надеюсь, он не запудрит тебе мозги, как герру Нойхоффу! – Мозер расхохотался.

– Не волнуйся, Карл, я просто любопытный, – Шпатц замолчал и уставился в свою кружку. Приятели были не в курсе о его родстве с Фогельзангом. И он не спешил обсуждать с ними эту тему. В конце концов, это его личное дело. Адлер, выслушав, почему он не торопится представиться своим кровным родственникам, принял аргументы как должное и счел весомыми и достаточными, чтобы не настаивать. Его кузен вообще оказался неплохим парнем…

– Шпатц, я заметил, что ты как-то морщишься, когда мы говорим о войне. Ты воевал? – вдруг спросил Нойхофф.

– Не на передовой, но да, – Шпатц кивнул. – Небольшой внутренний конфликт в Сеймсвилле.

– Тогда понятно, – Мозер похлопал Шпатца по плечу. – Ты же у нас человек мирной профессии. Не переживай, на нашей стороне войны не будет, а искать пропавших собачек и следить за неверными женами всегда будет нужно.

– Извините, мы скоро закрываемся, – официантка коснулась плеча Шпатца. – Приходите завтра, мы по пятницам работаем всю ночь…

– Звучит заманчиво, фройляйн, – Шпатц подмигнул и встал со своего стула.

Шпатц решил прогуляться до дома пешком. Дождь прекратился, улицы Билегебена в поздний час были пусты. После выпитого пива в голове слегка шумело. Он даже задумался, не вернуться ли обратно к пивной и не подождать ли симпатичную фройляйн официантку, строившую ему глазки весь вечер. Улыбнулся мечтательно, но решил, что как-нибудь потом. Тем более, что завтра утром будильник разбудит его в несусветную рань, и ему придется тащиться на край города до ангаров и эллингов люфтшиффбау в ластвагене под видом простого работяги.

Он остановился у фонтана и присел на раскрошившийся бортик. Потянулся в карман за портсигаром, посмотрел на него в задумчивости и сунул обратно в карман. Из пяти фонарей, обычно освещающих площадь, светилось всего два. Где-то в глубине одной из улочек Альтштадта три голоса нескладно пели песню. Шпатц прислушался, но слов не разобрал. Пожал плечами и снова достал портсигар. Домой идти все еще не хотелось, хотя было уже поздно, и завтра предстоял тяжелый день. А возможно, не хотелось именно поэтому. Стоило лечь в кровать и закрыть глаза, как через мгновение затрезвонит будильник, наступит хмурое утро, возможно даже с дождем, и ему придется натягивать на себя штаны, куртку и кепку простого работяги и…

Шпатц закурил. Последнее время разговоры о войне звучали все чаще. Ее обсуждали в Стадшуле, степенно, чинно, с привлечением исторических примеров и философских категорий. Ее обсуждали в пивных. Шумно, экспрессивно и с боевым задором. И все сходились в одном – война неизбежна. Это была простая констатация факта, ни у кого не вызывающего сомнений.