Правда смертного часа. Посмертная судьба.

Повернулся — а средь зала
Краля эта танцевала:
Вся блестела, вся сияла, —
Как звезда — ни дать ни взять!
И, назло другим принцессам,
Та — взглянула с интересом, —
Хоть она— писала пресса,
Хороша, но холодна.
Оказал ему услугу
И оркестр с перепугу, —
И толкнуло их друг к другу —
Говорят, что сквозняком…
И ушли они, не тронув
Любопытных микрофонов,
Так как не было талонов
Спрыснуть встречу коньяком.
И пошли гулять в столице
Нежилые небылицы…

«И ушли они…» А этим вечером в гостях у семьи Высоцких был А. Стругацкий, и Высоцкий знает об этом. Вспоминает Людмила Абрамова: «А Володя пришел поздно. Уже брезжил рассвет. Чтобы не тревожить лифтершу, он впрыгнул в окно, не коснувшись подоконника: в одной руке гитара, в другой — букет белых пионов. Он пел в пресс-баре фестиваля — в Москве шел международный кинофестиваль».

Ну а после регистрации брака Высоцкого с Мариной Влади говорли, что он принял французское гражданство и давно живет в Париже, а в Москву прилетает два раза в месяц, чтобы сыграть в «Гамлете».

И вот на одном совещании армейских политработников один из выступающих официально заявляет, что Высоцкий эмигрировал во Францию. Высоцкому это передали, он пытался протестовать, но «ватная стена» глушила все. Тогда В. В. пишет песню «Нет меня — я покинул Расею…»

Тот, с которым сидел в Магадане,
Мой дружок по гражданской войне,
Говорит, что пишу ему: «Ваня!
Скучно, Ваня — давай, брат, ко мне!

А заканчивается песня так:

И не надейтесь, я не уеду.

И еще одна легенда, связанная с Францией, с Парижем. «Высоцкий заходит в ресторан «Распутин». Цыганский хор поет «В сон мне желтые огни». В. В. спрашивает:

— Чью песню поете?

— Как чью? Народную, цыганскую. Ты что, не знаешь?!»

Лето 1980 года, июль. И вот легенда, рассказанная мне человеком, который знал Высоцкого. «Ведь как было в последние месяцы. Врачи брали его с Таганки, закрывали в квартире и усыпляли до следующего спектакля. А перед спектаклем растормаживали и доводили «до тонуса».

Громадное количество слухов переполняло Москву уже днем 25 июля 1980 года. Особенно распространенной была такая красивая версия: «Высоцкий умер на сцене Театра на Таганке во время спектакля «Гамлет». «У Высоцкого был свой врач. В любое время суток он мог его вызвать. Но ночью случился сердечный приступ, Высоцкий не смог дотянуться до телефона…»

Разумеется, после похорон, о которых сообщили только иностранные информационные агентства, разговоров, слухов и легенд тоже было достаточно….

«В могилу вместе с гробом закопали магнитофон. И пока работали батарейки— из могилы звучали песни Высоцкого…»

«Высоцкого хоронили в хрустальном гробу, который Марина Влади привезла из Парижа. А сердце Высоцкого она забрала с собой…»

После смерти Владимира Семеновича Высоцкого у его могилы на Ваганьковском кладбище каждый день, в любое время года — живые цветы… «Это Марина оставила счет в банке. На эти деньги покупают букеты и приносят на кладбище».

Журнал «Вагант» в марте 1990 года приводит разговор, который корреспондент издания услышал на Ваганьковском: «Видел серебряный венок на могиле? Это Окуджава Высоцкому принес. — А почему? Они что, корешили? — Не то слово! Они пять лет в одной камере просидели».

В начале восьмидесятых у могилы некоторое время появлялась «сестра Высоцкого»: «Почему все про брата, да про брата… А мои стихи не печатают».

Из Архангельска в Москву к Всеволоду Абдулову приезжала женщина. Привезла сборник стихов: «Владимир Семенович является во сне и диктует…»

В начале 80-х годов туристам, выезжающим в капстраны, говорили на инструктаже: «Не вздумайте покупать зарубежные издания Высоцкого».

Кстати, грузовой вагон с частью тиража первого издания «Нерва» отцепили на каком-то полустанке и украли приличное количество экземпляров.

В Москве Ю. П. Любимову с книжного склада на «шиньоне» везли два контейнера (по 50 книг) первого издания «Нерва». До Театра на Таганке доехал лишь один…

В Киеве, на уникальной аппаратуре, на которой реставрировали когда-то голос Ленина— восстанавливали пленки первых песен Высоцкого.

И еще один факт, своеобразно отражающий легендарную славу Высоцкого. В Тюменском строительном институте (техникуме?) преподаватель— страстный поклонник Высоцкого— спрашивал студента, если были колебания между двойкой и тройкой:

— Как Вы относитесь к Высоцкому?

— Конечно, хорошо.

— А какие песни знаете?

Если студент называл больше пяти песен, то получал заслуженную таким образом тройку.