Читаем Правда сталинских репрессий полностью

На деле же те самые люди, которые в 1919 году обеспечили своим охватившим всю Сибирь восстанием победу Красной армии, менее чем через год начали восстание против установившейся на сибирских просторах власти коммунистов. При этом они совершенно недвусмысленно заявляли в своей выпущенной в марте 1921 года листовке: "Народ уничтожил Деникина и Врангеля, уничтожил Колчака, уничтожит и коммуну. С нами Бог и победа, ибо мы за правое дело". То есть народ не приемлет ни белой, ни красной власти в равной мере. И те, кто сегодня пытается представить Белую армию в качестве силы, выражавшей волю народа, попросту закрывают глаза на реальное положение дел.

Но естественно встает вопрос о результатах самих народных восстаний, так или иначе выделявших из себя определенные зачатки власти, которая вроде бы воплощала волю и интересы именно народа, а не какого-либо отдельного слоя населения России. И махновщина, и антоновщина в Тамбовской губернии, и Сибирское восстание 1921 года действительно породили свои властные органы, пусть и недостаточно четко оформленные. Правда, сколько-нибудь объективное изучение характера и деятельности этих "народных правительств" только начинается.

Недавно вышла в свет книга тюменского писателя К.Я. Лагунова о Сибирском (конкретнее — Тобольском) народном восстании начала 1921 года, — книга, над которой Константин Яковлевич работал много лет. Он сумел в целом ряде отношений беспристрастно показать реальный ход событий, хотя — в соответствии с нынешними устремлениями — сосредоточил главное внимание на насилиях большевистской власти и её вреднейших (вреднейших и для нее самой) «ошибках». Это отнюдь не упрек в адрес автора: действия большевиков так долго и всячески «лакировались», что стремление как можно более «разоблачительно» сказать сегодня об их власти и вполне понятно, и всецело оправданно.

Но в книге собрано и немало сведений о действиях порожденной народным восстанием власти. Проклиная свергнутую на время большевистскую власть, она объявила своей единственной целью благо народа, Однако, несмотря на то что фактически эта власть просуществовала всего лишь 38 дней, она успела (и иначе не могло быть!) издать целый ряд приказов и постановлений, которые, как выясняется, мало чем отличались от большевистских; о "продуктовых карточках на все продукты, включая клюкву", о «сборе» денег, одежды и продуктов для Народной армии, о "свободе передвижения" только между 8 часами утра и 6 часами вечера, о беспрекословной "сдаче оружия", о мобилизации всех мужчин в возрасте от 18 до 35 лет и т. д. и т. п. И за невыполнение этих требований предусматривались наказания "по законам военного времени".

Нет сомнения, что без подобных «мероприятий» власть была тогда немыслима вообще. Но книга К.Я. Лагунова убеждает, что народ не желал самого существования власти: он лелеял мечту именно о безвластном бытии и, стряхивая с себя большевистскую власть, считал задачу выполненной: "Отвоевав свое село, мужики разбредались по дворам…" (с. 141).

Выделившаяся из повстанцев власть создала и свои карательные органы, в частности "следственные комиссии". Председателем одной из этих комиссий был назначен сельский священник Булатников (вероятно, как грамотный человек).

"По его предложению, — сообщает К.Я. Лагунов, — приговаривались к расстрелу коммунисты и беспартийные советские служащие. Когда во время одного из боев повстанцам удалось захватить в плен 27 красноармейцев и среди крестьян разгорелся спор об их судьбе, Булатников, узнав об этом, немедленно явился на место судилища и сразу вынес приговор:

— Всех тюкнуть.

— Не твое дело, батюшка. Уходи, — вступился за пленных один крестьянин. Но батюшка все же настоял на своем, красноармейцев расстреляли… Приговоренных Булатниковым учителей, избачей, коммунистов убивали специальным молотком с напаянными зубьями и вилами с зазубренными концами" (с. 158).

К.Я. Лагунов на всем протяжении своей книги говорит о жестоких насилиях большевистской власти в Сибири, но — и это делает ему честь — не замалчивает и карательную практику противоположной стороны:

"Дикая ярость, невиданные зверства и жестокость — вот что отличало крестьянское восстание 1921 года… Коммунистов не расстреливают, а распиливают пилами или обливают холодной водой и замораживают. А еще разбивали дубинами черепа; заживо сжигали; вспарывали животы, набивая в брюшную полость зерно и мякину; волочили за скачущей лошадью; протыкали кольями, вилами, раскаленными пиками; разбивали молотками половые органы; топили в прорубях и колодцах. Трудно представить и описать все те нечеловеческие муки и пытки, через которые по пути к смерти прошли коммунисты и все те, кто хоть как-то проявлял благожелательное отношение к Советской власти…" (с. 104). И это не было особенностью именно сибирской повстанческой власти.

Перейти на страницу:

Все книги серии Загадка 1937 года

Рядом со Сталиным
Рядом со Сталиным

«Мы, очевидцы подлинной жизни И. В. Сталина, вместе выступаем против так называемых ученых, которые сводят старые счеты или снова переписывают историю в зависимости от погоды. Мы вместе выступаем против всех, кто морочит доверчивых людей сенсационными глупостями. Мы ничего не приукрасили, стараясь показать истинного Сталина… Допустим, тогда наши мнения о нем были одинаковыми от страха пострадать за инакомыслие. Но вот его нет уже много лет. Что теперь может угрожать нам? Выворачивайся в откровенности хоть наизнанку… А наше мнение все равно не изменилось. Вернее, лишь крепло, когда очередной властелин с пафосом произносил свои речи», — пишет А. Рыбин.В книге, представленной вашему вниманию, собраны воспоминания людей, близко знавших И. В. Сталина. Один из них, А. Т. Рыбин, был личным телохранителем вождя с 1931 года и являлся свидетелем многих эпизодов из жизни Сталина на протяжении двадцати лет. Второй, И. А. Бенедиктов, в течение двух десятилетий (с 1938 по 1958 год) занимал ключевые посты в руководстве сельским хозяйством страны и хорошо был знаком с методами и стилем работы тов. Сталина.

Алексей Трофимович Рыбин , Иван Александрович Бенедиктов

Биографии и Мемуары / Документальное
Оболганный Сталин
Оболганный Сталин

Как теперь совершенно понятно, «критика» Сталина была своего рода предварительной артподготовкой для последующего наступления на те или иные позиции социализма. Сталин представлял собой некий громадный утёс, прикрывавший государство, не сокрушив который нельзя было разрушить это государство.Ложь о Сталине преподносилась психологически расчетливо, а потому и действенно. Не зря же лучший гитлеровский пропагандист Й. Геббельс сказал: «Для того чтобы в ложь поверил обыватель, она должна быть чудовищно неправдоподобной, доведённой до абсурда».Вот мы и подошли к главному: как понимали и понимают Сталина после XX съезда КПСС 1956 года. Можно резонно сказать: до XX съезда роль Сталина объясняли только положительно. Но, как ни странно, до того наша страна росла и крепла, а после — наоборот. Случайно ли это?..

Алексей Николаевич Голенков , Гровер Ферр , Юрий Игнатьевич Мухин

Публицистика

Похожие книги

100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?
100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?

Зимой 1944/45 г. Красной Армии впервые в своей истории пришлось штурмовать крупный европейский город с миллионным населением — Будапешт.Этот штурм стал одним из самых продолжительных и кровопролитных сражений Второй мировой войны. Битва за венгерскую столицу, в результате которой из войны был выбит последний союзник Гитлера, длилась почти столько же, сколько бои в Сталинграде, а потери Красной Армии под Будапештом сопоставимы с потерями в Берлинской операции.С момента появления наших танков на окраинах венгерской столицы до завершения уличных боев прошло 102 дня. Для сравнения — Берлин был взят за две недели, а Вена — всего за шесть суток.Ожесточение боев и потери сторон при штурме Будапешта были так велики, что западные историки называют эту операцию «Сталинградом на берегах Дуная».Новая книга Андрея Васильченко — подробная хроника сражения, глубокий анализ соотношения сил и хода боевых действий. Впервые в отечественной литературе кровавый ад Будапешта, ставшего ареной беспощадной битвы на уничтожение, показан не только с советской стороны, но и со стороны противника.

Андрей Вячеславович Васильченко

История / Образование и наука