Правда танкового аса. «Бронебойным, огонь!»

Лейтенант Чеботарев доложил данные о противнике. Оценив обстановку, комбриг понял, что так просто противник Тат не отдаст. Поэтому он решил подтянуть всю артиллерию и провести артподготовку, под прикрытием огня артиллерии и танков 2-го батальона развернуть 1-й и 3-й танковые батальоны и атаковать всеми силами бригады. Под покровом темноты мы должны были ворваться в Тат и в ночном бою овладеть им, перерезав последний путь отхода из Будапешта, тем самым завершив окружение Будапештской группировки противника.

Артиллерия развернулась и открыла огонь, сосредоточив его по окраине Тата. Бригада под прикрытием огня перешла в наступление: 1-й танковый батальон атаковал в направлении восточной окраины города, 2-й – в центр, 3-й – западную окраину. Противник оказывал яростное сопротивление. Его артиллерия вела огонь прямой наводкой по атакующим танкам. Непогода и мягкий грунт в виноградниках не позволяли бригаде атаковать на высоких скоростях. Чем ближе к окраине города, тем сильнее и метче вела огонь артиллерия противника. В воздухе беспрерывно висели осветительные ракеты. В нашем батальоне загорелся танк Бикмулина: командир танка выскочил и катался по снегу, сбивая пламя. Вскоре был подбит танк Багиткова. Во 2-м батальоне был подбит и загорелся танк младшего лейтенанта Алферова. Танкисты дрогнули, притормозили, стали маневрировать вдоль фронта, ища укрытия. Стремительной атаки не получилось. Всего каких-то полтора километра оказались непреодолимой преградой на нашем пути к Тату. Комбриг нервничал. Он приказал усилить огонь артиллерии по обороне противника, требовал от комбатов увеличить скорость. Но в такой сложной обстановке у командиров взводов и танков начали «пропадать» связь, отказывать радиостанции, и они не реагировали на вызовы. Грищенко подгонял и торопил меня, а я с трудом вел за собой роту. Не выдержал и с палкой в руках пошел вперед замначальника штаба старшина Рыбаков. На ходу подгоняя пехоту, под огнем противника он забрался на первый отстающий танк и несколько раз ударил палкой по броне. Открылся командирский люк. Показалась голова командира танка: «Что нужно?..» Раскаленный добела Рыбаков зло рявкнул: «Вперед, сволочь!» – и с силой ударил палкой по голове молодого офицера. «Вас понял, – задыхаясь от страха, пролепетал командир и тут же решительно крикнул: – Механик, вперед!». Сразу «заработала связь», и танк ходко пошел в атаку, догоняя меня. Рыбаков же направился к другому танку.

Хочу сказать о Леше Рыбакове несколько слов. Ему было лет 25: воевать он начал командиром танка, а потом, под Сталинградом, стал командиром взвода и роты. После Корсунь-Шевченковской операции он стал помощником начальника штаба. Вообще-то это офицерская должность, на которой должен быть капитан, но на ней командир бригады держал старшину Рыбакова. Сколько ему ни предлагали стать офицером, он категорически отказывался, поскольку собирался после войны пойти работать в торговлю. На должность начальника штаба приходили офицеры с командиров рот, не имевшие представления о штабной работе, и Рыбаков их учил. Потом они становились комбатами, погибали или уходили в другие подразделения, а Леша так и оставался помощником. Бывали периоды, когда он месяцами выполнял функции начальника штаба батальона.

Видя, что просто так танки с места не сдвинуть, я приказал механику-водителю Стулову увеличить скорость. Опытный водитель быстро вырвался вперед. За мной рота пошла уже смелее, и мы сумели ворваться на восточную окраину Тата. Такая же картина была и во 2-м батальоне. Джумин горячился, чертыхался и подгонял танкистов, затем не выдержал и повел за собой батальон. Самолюбие Талызина и Панфилова было задето. Они резко увеличили скорость и, ведя огонь с ходу, первыми ворвались в центральную часть Тата, увлекая за собой остальные танки. 3-й танковый батальон атаковал более успешно: здесь оборона врага была менее насыщена противотанковыми средствами.

В результате нашей атаки были отрезаны пути отхода противника на запад и на восток, к Будапешту. Гарнизон Тата был рассечен на две части, зажат со всех сторон и прижат к Дунаю. Начались ночные уличные бои. Гарнизон города был смят, и к исходу дня Тат был в наших руках. Удрать никому не удалось, поэтому в течение ночи противная сторона не знала о захвате Тата и к городу – из Будапешта и в Будапешт – спокойно шли одиночные машины и колонны. Комбриг приказал комбатам занять круговую оборону, а нашему 1-му и 3-му батальонам еще и выставить засады на западной и восточной окраинах. Вспыхивали скоротечные бои и стычки, после которых машины стягивались в сторону, убитых убирали, раненым оказывали помощь, а пленных отправляли в тыл бригады. В момент затишья произошло неприятное событие. По центру и восточной окраине ударили наши «катюши». Если в нашем батальоне обошлось без жертв, то во 2-м батальоне погибло несколько раненых, находящихся на танках и в повозках в ожидании эвакуации. Подошли тылы, людей накормили горячей пищей, машины дозаправили горючим. Подвезли и боеприпасы.