Правда танкового аса. «Бронебойным, огонь!»

9 марта противник произвел небольшую перегруппировку и с утра силами двух пехотных батальонов при поддержке танков атаковал в направлении Корчмы и высоты 126. Упорный бой длился беспрерывно около трех часов. Потеряв танк и два БТР, противник отошел на исходные позиции. Враг был явно обескуражен и усиленно искал способ прорыва обороны бригады. Он быстро перегруппировал свои силы и без передышки атаковал высоту 128. Мы отбили атаку с фронта, но противник по лощине обошел высоту и атаковал нас с запада. Рота 1-го укрепрайона не выдержала, отошла, и противник овладел высотой. Противник подтягивал резервы и сосредоточивал их в районе Сорочень – Шаришад. Подтянули резервы и мы: 2-й танковый батальон получил 10 танков и 9 февраля занял оборону левее нашего батальона на рубеже высота 126 – Шендорф.

С утра 10 марта на участке обороны бригады гитлеровцы после получасовой артподготовки перешли в атаку из района «высота 128.0 – Сорочень» в направлении высоты 126 и со станции Шерегейеш на Корчму. Жестокий бой разгорелся на участке обороны 2-го танкового батальона. Он продолжался около четырех часов. Потеряв 2 танка, 3 БТР и несколько десятков человек, противник остановился и стал закрепляться на достигнутом рубеже; мы потеряли в этом бою один танк. Наш 1-й батальон вместе с батальоном автоматчиков и двумя батареями 1438-го самоходно-артиллерийского полка отражал вражеские атаки из Шерегейеша на Корчму. В ходе упорного боя противник потерял один танк и один БТР, остановился и стал закрепляться на достигнутом рубеже.

Противник, видимо, понял, что добиться значительных успехов действиями небольших групп танков и штурмовых орудий невозможно, и в ночь на 11 марта сосредоточил до трех пехотных полков и 50 танков в районе «господский двор Бель – Сорочень» и утром после авиа– и артподготовки перешел в наступление. К этому дню противник ввел в сражение все свои дивизии.

В бригаде оставалось мало танков. Располагались они на широком фронте, с большими интервалами, в которых оборонялись автоматчики, отошедшие с первой полосы, подразделения 1-го укрепрайона, самоходные и противотанковые орудия. Поэтому при выходе из строя даже одного танка в обороне образовывалась брешь, которая позволяла противнику проникать в глубь обороны.

Комбриг держал в резерве всего несколько самоходок, чтобы при необходимости закрыть «дыры». Спасала хорошо подготовленная в инженерном отношении оборона. Наши танки были глубоко закопаны в землю и замаскированы. На поверхности находились только башни, поразить которые в наступлении было не так-то просто. Пехота имела хорошо развитую сеть траншей и ходов сообщения. Кроме того, наши артснабженцы ночами успевали подвозить большое количество боеприпасов, и на каждом танке, у автоматчиков и артиллеристов было на день боя по полтора-два боекомплекта. Это позволило вести интенсивный огонь и успешно отражать атаки противника.

Все это противник знал, но слабостями нашей обороны не воспользовался. Видимо, он был уже не способен действовать на грани риска и тем самым облегчал нам выполнение задачи – мы прочно удерживали занимаемый рубеж. И на этот раз противник строго придерживался своей тактики ведения боевых действий: выдвигался и сближался с нашей обороной медленно, огонь открывал издалека и наращивал его при выходе на дальность прямого выстрела, рассчитывая на хорошие пушки и прицелы. А ведь большой перевес в силах и средствах давал ему возможность наступать и более решительно! Но нас это устраивало, ибо, будь противник порешительнее, вряд ли бы мы удержались на занимаемых позициях.

В середине марта стояла чудесная погода, которая позволила активно действовать авиации. Вражеские штурмовики поддерживали свои войска. Мы с надеждой ждали краснозвездные ястребки, а их все не было. Бригада с большим трудом отбивалась от воздушного противника. В одном из налетов немцы основательно потрепали нашу зенитно-пулеметную роту. Второй раз за войну была ранена и Мария Мальцева, но, к счастью, не тяжело. Танки противника, прикрываясь складками местности, упорно лезли вперед. Мне, только сдавшему роту, не сиделось в блиндаже. Я рвался к танкам, пытался вмешаться в действия командира роты Смолякова, но Юра Калустин сдерживал меня.

Дважды противник атаковал, и обе атаки были успешно отбиты. Оставив на поле боя горящий танк и 3 подбитых БТР, враг отошел. Наступила небольшая пауза, и, пока готовилась очередная атака, немецкая артиллерия вела беглый огонь, держа нашу оборону в напряжении.

Во второй половине дня противник в третий раз перешел в атаку. Полковник Чунихин находился в нашем батальоне и наблюдал, как развивается бой. В этот раз немцы шли в атаку более решительно, но, наткнувшись на плотный огонь, вновь сникли. Один их танк подбил Бикмулин, а экипаж Бурцева сжег штурмовое орудие. В этот момент комбрига вызвали к телефону. Взволнованным и даже испуганным голосом докладывал капитан Саркисян: «Товарищ комбриг! Танки, много танков».

– Ну и что? На 1-й батальон тоже идет много танков.