Правда Виктора Суворова

Между тем из этих документов явствует, как было воплощено указание вождя о переходе «к военной политике наступательных действий». Их анализ дает возможность понять, что накануне 22 июня 1941 г. в советской пропаганде наметился поворот, и она начала перестраиваться под лозунгом «наступательной войны». По нашему мнению, в пропагандистских советских документах проводилась мысль о необходимости всесторонне готовиться к войне, в любой обстановке действовать «наступательным образом»[190].

Эти выводы разделяют некоторые российские и зарубежные исследователи[191]. Так, Б. Бонвеч солидарен с нами в том, что «на основе явных изменений в советской пропаганде после речи Сталина 5 мая 1941 г. нельзя сделать вывод, будто Советский Союз определенно хотел напасть на Германию». «Из изменений в пропаганде, — развивает свою мысль германский исследователь, — можно действительно заключить следующее: Сталин хотел подготовить страну, и прежде всего армию, к тому, что Советский Союз может перехватить у Германии военную инициативу»[192].

По мнению О.В. Вишлева, развитие дискуссии вокруг речи вождя является подтверждением того, что ее версия, пропагандируемая западными, прежде всего германскими, историками-«ревизионистами» (о прозвучавшем 5 мая из уст И.В. Сталина призыве напасть на Германию), якобы получила поддержку «со стороны ряда российских исследователей». Подобное утверждение выглядит как своеобразное развитие выдвинутого Вишлевым же тезиса, согласно которому отечественные авторы приступили к изучению названного вопроса, исходя не из выявленных новых документов, а руководствуясь некими «указаниями» (!) с Запада, в том числе содержавшимися в публикации германского «ревизиониста» И. Хоффмана[193].

Как считал В.П. Попов, сталинское высказывание о необходимости перехода «от обороны к наступлению» свидетельствовало об одном: вплоть до катастрофических для Красной Армии поражений лета—осени 1941 г. вождь не сомневался в правильности советской военной доктрины, в основу которой были положены идея «ответного удара» и теория глубокой операции, «заслонившие» вопросы обороны[194].

Наконец, в новом российском многотомнике по истории Великой Отечественной войны можно прочитать: «В выступлении 5 мая 1941 г. в Кремле перед выпускниками военных академий Сталин, по существу, призвал их не верить официальной пропаганде (sic!), а готовиться к войне»[195].

Все это свидетельствует о необходимости дополнительной, более глубокой проработки вопроса о содержании и значимости сталинских выступлений 5 мая 1941 г. с учетом не только всей совокупности имеющихся источников, но и бытующих в историографии версий и мнений.

В историографии высказывается мнение, что весной 1941 г. Сталин меньше всего хотел нанести «упреждающий удар» по Германии, поскольку имел после советско-финляндской (Зимней) войны 1939—1940 гг. «ясное представление о низкой боевой мощи Красной Армии»[196]. Между тем вопрос о подготовке «упреждающего удара» не так прост, как может показаться, и вокруг него давно ведется бурная полемика в рамках «незапланированной дискуссии».

В 1993 г. вначале В.Д. Данилов[197], а затем — Ю.А. Горьков[198]опубликовали неизвестный ранее документ — «Соображения по плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками», подготовленный Генеральным штабом Красной Армии в первой половине мая 1941 г. Уникальность этого документа, ссылки на который встречались и ранее[199], несомненна, поскольку он был адресован лично Сталину как Председателю Совета Народных Комиссаров (официальное сообщение об этом назначении поступило 6 мая 1941 г.), а главное — содержал предложение нанести упреждающий удар по не успевшим еще сосредоточиться для нападения на СССР германским войскам.

Касаясь обстоятельств возникновения этой генштабовской разработки, М.А. Гареев подчеркивал: «Появление такого документа в мае 1941 г. не случайно, и он не мог родиться только по инициативе генштабистов. Действительно, в политическом руководстве «наступательные настроения» имели место. В таком духе было выдержано выступление Сталина перед выпускниками военных академий 5 мая 1941 г.»[200]. Публикатор документа В.Д. Данилов отмечал, что любая инициатива в области военно-стратегического планирования, отличная от сталинской, «могла быть расценена как групповое выступление против «линии партии», т.е. Сталина, со всеми вытекающими последствиями»[201].