Правда Виктора Суворова

Остается выяснить: это «прикрытие» возникло само по себе, случайно или было запланировано с самого начала? Выше уже обращалось внимание на то, что серьезные переговоры так не готовятся и так не проводятся. Основная работа обычно выполняется заранее. А приезд делегаций на подписание итоговых документов обсуждается уже на окончательной их стадии, когда такие тексты готовы и согласованы всеми сторонами-участниками (или почти готовы). Вот так и получилось в отношениях с немцами.

В среду, 2 августа 1939-го, в Берлине состоялась встреча Риббентропа с советским поверенным в делах Г.А. Астаховым (посла не было с апреля). Риббентроп передал ему немецкие «далеко идущие предложения». В частности, он заявил, что «от Балтики до Черного моря нет проблемы, которая не могла бы быть нами взаимно решена». Тем самым был высказан намек на возможность для СССР сделать территориальные приобретения. Астахов выразил готовность начать более конкретные переговоры по актуальным вопросам и выслал в Москву отчет о встрече. В беседе упоминалось отношение к Польше, Прибалтике и Японии.

В этот же день руководитель восточноевропейской референтуры отдела экономической политики немецкого МИДа Шнурре отправил немецкому послу в Москве Шуленбургу письмо, в котором объяснял ситуацию. Ее главная задача в то время для немцев заключалась в крайне срочном политическом решении «русской проблемы». Шнурре писал, что за последние 10 дней у него ежедневно было по крайней мере по одной беседе с министром (Риббентропом), который очень «озабочен получением скорейшего результата по русскому вопросу» как по линии срыва советских переговоров с Британией, так и по налаживанию взаимопонимания СССР с Германией. В связи с этим в Берлине с большим нетерпением ожидают отчетов о встречах посла с Молотовым. И спешно готовят ему инструкции.

3 августа статс-секретарь немецкого МИДа Вайцзеккер отправил в Москву Шуленбургу две телеграммы. В одной он переслал инструкции для встречи с Молотовым, назначенной на этот день. Во второй сообщил, что для «ускорения процесса» в Берлине в этот же день решили провести еще одну встречу Астахова и Шнурре.

3 августа вечером состоялась встреча Шуленбурга с Молотовым. На ней немецкий посол предложил план улучшения немецко-советских отношений в три этапа (экономика, пресса, культура). Молотов согласился.

3 августа в Москву немецкому послу отправил телеграмму и Риббентроп, который дополнительно сообщил, что не указал Астахову о желательности поторопиться, но намекнул, что немецкая сторона не любит «излишнего шума» и предпочла бы вести переговоры в секрете. Строго говоря, такие условия вполне устраивали и Сталина. Телеграмма дошла до Шуленбурга утром 4 августа. В следующие полторы недели у него состоялось еще несколько встреч с Молотовым. Основной темой была готовность Германии учесть пожелания СССР в отношении Прибалтийских стран, Польши и Японии. Но до чего-то конкретного они не договорились. Возникает предположение, что Сталин с ответом не торопился. Он дождался приезда военных делегаций Англии и Франции (11 августа) и начала переговоров с ними 12-го числа.

Вечером в субботу, 12 августа, состоялась очередная встреча Шуленбурга с Молотовым, который сообщил, что СССР готов обсудить с Германией новый характер отношений, и выразил заинтересованность Советского Союза в пакте о ненападении с Германией. Причем оказалось, что ранее получивший от Молотова инструкции Астахов пригласил Шнурре на беседу в этот же день. В состоявшейся беседе Астахов тоже коснулся темы о том, что советская сторона заинтересована в обсуждении поднятых ранее вопросов, в том числе проблемы с Польшей и возможности политических договоренностей. Но местом проведения переговоров советское правительство предлагает Москву. Вопрос, кто должен вести переговоры с немецкой стороны, остался открытым. Днем в понедельник, 14 августа, Шнурре отправил телеграмму Шуленбургу с информацией об этой встрече (дошла вечером).

В понедельник, 14 августа, из Лондона в Берлин пришла тревожная телеграмма немецкого посла Кордта о том, что военный договор в Москве с Англией и Францией вполне может быть подписан. Безыменский предполагает, что Кордту стали известны донесения английского посла в Москве Сидса, который подтверждал серьезность советских намерений (по итогам первого или двух первых дней переговоров).

14 августа Гитлер, беседуя с Гальдером и Браухичем, намекнул им, что будет решительно действовать как в Москве, так и в Лондоне. В 14 часов 15 минут из Берлина в Москву уходит срочная шифровка Шуленбургу с предложением немедленно попросить аудиенцию у В.М. Молотова на 15 августа. А в 22 часа 53 минуты в тот же день отправляется сверхсрочная шифровка с перечнем того, что Шуленбург должен передать Молотову. В частности:

1) Немецкая сторона может «закрыть глаза» на идеологические расхождения.