Читаем Правда Виктора Суворова полностью

Безыменский сразу же замечает, что «это предположение ни на чем не основано. Если вспомнить первую директиву Гитлера о нападении на Польшу, то она была отдана задолго до того, как родилась идея пакта. Подготовка плана «Вайс» осуществлялась совершенно независимо от того, какую позицию займет СССР. Так, директива о нападении на Польшу была подписана 3 апреля и затем повторена в мае. Срок нападения на Польшу — сентября — был определен еще 11 апреля, а затем повторен 16 мая. Печально знаменитая беседа фюрера с генералитетом состоялась 23 мая, когда о пакте еще и речи не было.

Все было нацелено на то, чтобы начать войну с Польшей — имея пакт с СССР или не имея его».

Кроме того, Безыменский высказывает свою точку зрения, что Гитлер не мог долго ждать, и приводит цитаты из разных его высказываний. Но можно привести и другие цитаты из выступлений Гитлера. Например, в 1942 г. он сказал, что если не получит грозненскую нефть, то вынужден будет закончить войну. Ну и что, Гитлер получил грозненскую нефть? И прекратил войну в 1943 г.? Или известная его фраза, что многие победы в конце 30-х были достигнуты благодаря блефу. Кроме того, есть примеры подготовки немецких планов, которые так и не были реализованы (тот же «Морской лев»).

«Третья проблема» (по Безыменскому — «если бы нападение на Польшу все-таки совершилось, а Советский Союз остался бы, скажем, нейтральным») могла возникнуть, если бы СССР не заключил договор с немцами, но и не заключил бы соглашение с Англией и Францией. В этом случае Безыменский предполагает ухудшение стратегического положения СССР, так как немцы, дескать, все равно захватили бы Польшу, а вслед за этим захватили бы и страны Прибалтики. Но такая ситуация была бы следствием еще одного условия: если бы СССР вообще ни на что не реагировал. А вот это уже было бы очень странно. Если учесть, что год назад (в 1938-м) СССР был готов начать войну с Германией для помощи Чехословакии. А кроме того, уже вел войну с немцами в Испании. И после всего этого перестал бы «адекватно реагировать» на немецкие попытки экспансии у себя «под носом»? (Тем более что у немцев тогда не было достаточных запасов боеприпасов для серьезной войны.)

И не выдерживает критики заявление Безыменского о том, что в августе 1939-го СССР «наконец-то ответил на неоднократные немецкие предложения». Во-первых, а зачем немцы так настойчиво чего-то добивались от СССР, если это (якобы) не имело особого значения? А во-вторых, еще надо посмотреть, кто кому какие предложения «неоднократно» делал в мае-июле 1939-го.

Кроме публикации документов из немецких архивов, обзор советско-немецких отношений в 1939 г. есть в статье С.А. Горлова «Советско-германский диалог накануне пакта Молотова — Риббентропа 1939 г.» в журнале «Новая и новейшая история», № 4, 1993. Причем из 22 страниц 15 отведены именно событиям мая-июля. Суммируя информацию из этой статьи с текстами документов и другими публикациями, можно получить определенную последовательность советско-немецких контактов в мае-июле 1939 г. и их направленность.

Итак, 17 апреля советский посол Мерекалов посетил статс-секретаря Вайцзеккера. После чего уехал в Москву на совещание (пленум) и в Берлин уже не вернулся.

4 мая германский поверенный в делах Типпельскирх сообщил в Берлин о смещении Литвинова и о назначении наркомом иностранных дел Молотова. (Кстати, интересное положение — нарком иностранных дел «по совместительству» является еще и главой правительства! В случае проведения «деликатных» переговоров — очень полезно!)

Сообщение эстонской газеты «Пяэвалнхт» 4 мая 1939 г.:

«Москва, 03.05. (ЭТА) (ТАСС). Указом Президиума Верховного Совета Советского Союза Председатель Совета Народных Комиссаров Молотов был назначен народным комиссаром по иностранным делам и нынешний народный комиссар Литвинов был освобожден от исполнения этих обязанностей по собственному желанию.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже