Правда выше солнца (СИ)

Солдаты не двигались с места. То ли ожидали ещё какой-то команды, то ли неслыханный приказ не укладывался в служивых головах. Бросить оружие и панцири? Свои, купленные на собственные деньги? А затем, словно наказанным рабам, томиться в кладовке? Да что это за инспекция такая?!

– Ну и ну, – протянул Кадмил негромко, но так, чтобы слышно было в строю. – Достойная выучка, Ацилий, ничего не скажешь. Раздолбаи!

– Выполнять! – рявкнул Меттей. – Копья, луки, мечи – сюда, ко мне! Броню – вон там оставить! Живо!

Раздался лязг доспехов. Солдат с круглой родинкой над бровью, напоказ по-строевому впечатывая в землю подошвы сандалий, подошёл к Меттею и сложил у ног ланисты копьё. Рядом легли меч и кинжал. Оставшись без оружия, солдат повернулся на месте, отшагал тем же преувеличенно чётким манером в сторону и принялся разоблачаться: снял шлем, расшнуровал поножи, потянул через голову панцирь.

Его примеру последовали остальные. Блестящая, гремучая горка железа перед Меттеем росла на глазах, и глухо звенели, падая наземь, доспехи чуть поодаль. Оставшись в туниках из некрашеной ткани, бойцы становились обратно в шеренгу. Глядели прямо перед собой, старательно пряча на обветренных, загорелых лицах стыд и гнев.

– А теперь – в кладовую! – крикнул Меттей, когда последний из солдат вернулся в строй. – Направо! Вперёд марш!

С поникшими плечами, мрачные, воины повернулись и побрели через двор. «Никак, сработало?! – подумал Акрион, боясь поверить. – Сами отдали оружие и сейчас дадут себя запереть…»

Вдруг из строя выскочил привратник – рыжий паренёк с малиновыми оттопыренными ушами.

– Мастер Меттей! – завопил он. – Это не консул! Я вспомнил! Он приходил третьего дня, искал одного из лудиев! Это самозванец, мастер! Он тогда закрыл лицо, но я узнал голос!

– И верно! – поддержал второй, с родинкой над бровью. – Тот самый чужак! Полюбовника, значит, искал, а теперь консулом заделался!

Солдаты остановились. Пятнадцать пар глаз уставились на Кадмила.

Всего на несколько мгновений.

А потом взгляды, как один, устремились к брошенному оружию.

– Что там мелет этот червяк? – произнёс Кадмил громко и презрительно.

«Сейчас! Аполлон ждет, что я справлюсь! – мелькнуло в голове Акриона. – Боги смотрят!»

Он выхватил ксифос, сгрёб Меттея за плечо и приставил меч к горлу.

– Все в кладовую! – крикнул он, молясь Мойрам, чтоб не наделать ошибок в тирренских словах. – Все в кладовую, иначе я его зарежу! Это кузен Тарция Ацилия! Умрёт он – умрёте вы! Тарций вас всех казнит! За то, что не уберегли родича! Ну, живей! Пошли!

– Неплохо, – вполголоса заметил Кадмил, стоявший рядом. Он держался по-прежнему спокойно. – Только не «рехена», а «рена», а то получилось не «казнит», а «трахнет». Но так даже лучше.

Солдаты не двигались.

– Чего вы задумали? – крикнул тот, у кого была родинка. – Вас поймают и затравят львами!

– Отпусти мастера! – поддержал его другой, постарше, с сединой в волосах. – Не дури!

– В кладовую! – проорал Акрион. – Считаю до трёх! Раз!..

Солдаты зароптали. Кадмил шагнул к Меттею и ткнул ему жезл под ребро.

– Два, – тихо произнёс он, щёлкнув клавишей.

– Делайте, как он сказал, дурачьё! – вскрикнул Меттей. – Быстро! В кладовку!

– Вот умник, – одобрил Кадмил.

Солдаты не двигались с места.

– Два с половиной, – шепнул Кадмил.

– В кладо-ов-ку-у!! – завыл Меттей. – Пошли, скоты! Ма-а-арш!!

Седой солдат плюнул наземь.

– Идём, ребята, – буркнул он. – Сами слышали, мастер ланиста приказал. Ну их всех к (непонятное слово), в самом деле.

И первым, развернувшись, побрёл прочь. Следом зашагали его товарищи – нестройно, поднимая пыль, бранясь под нос. Чёрный прямоугольник дверного проёма поглотил их одного за другим. Только лопоухий паренёк, который шёл последним, поворотился было, но запнулся и, едва не упав, поспешил за остальными.

– А теперь, – сказал Кадмил, закрывая кладовую на засов, – зови своих воспитанников, дружище Меттей! Да вон, гляжу, они и сами собираются, ха!

И впрямь: у дверей казармы, привлечённые криками, стояли лудии. Не слишком много, десятка два; из-за их плечей выглядывали те, кто не решился выйти наружу. На другой стороне двора, под акацией нервно переминались с ноги на ногу новички, не зная, что делать дальше. К ним подтянулись двое, дравшиеся до этого на площадке, один из них что-то настойчиво выспрашивал у товарищей, шептал, сводя брови и морщась. Ему не отвечали, смотрели на Акриона.

Акрион отпустил Меттея. Ланиста потёр горло – на коже осталась красная, подтекающая кровью полоса от клинка. Подобрал брошенный рыжим солдатом рожок. Отрывисто, без лихости протрубил сбор.