Правда выше солнца (СИ)

Но те, кого он назвал бойцами и братьями, продолжали грабить мёртвых. Они не слышали либо не слушали. Ими ещё владела горячка драки.

Что-то шевельнулось в груди. Тронуло сердце когтями, заворочалось в поисках выхода. «Нет, – подумал Акрион в смятении, – нет, не сейчас. Это – мои воины».

Он подобрал воронку Тарция. Избитые бока её чернели от пыли, смешанной с кровью. «Хоть бы не сломалась! Хоть бы работала». Акрион напряг живот, взял дыхание. Хороший актёр умеет кричать громко. По-настоящему громко, так, чтобы услышали на самом далёком ряду театрона.

– ВЕНИТЭ!!!

«Стройся!» Медный голос раскатился над холмом, оглушил, ударил по головам. Лудии вскинулись, принялись озираться, кто-то присел от неожиданности. Трое, бывшие ближе всех, шатнулись прочь, поднося руки к ушам. Стоявший поодаль курчавый парень выронил меч, которым пытался срезать с трупа наручи. Смуглый юноша загородился рукой, как от сильного ветра. Акрион, опустив воронку, обводил бойцов взглядом, ни на ком не задерживая глаз, но и никого не пропуская. Они смотрели на него в ответ: одни – с замешательством, другие – с удивлением, третьи просто пялились, тупо и бессмысленно.

Кадмил стоял в стороне, пряча за спиной правую руку. Должно быть, он готовился сжечь всех керикионом в случае бунта. А, может, просто заломило поясницу – кто знает?

Кадмил молчал. Разумеется, молчал. Ведь он дал слово Аполлону.

Сердце стукнуло ещё раз. Ветер сыпанул в глаза пылью.

И лудии дрогнули. Смешались, попятились. Молча, один за другим, выстроились в линию. Как перед тренировкой в школе.

Застыли.

Акрион бросил воронку наземь и пошёл вдоль строя.

– Ты, ты, ты и ты! – он отвешивал хлопки по затянутым в стёганые рукава плечам. – Взять раненых и положить на носилки. Вы, восемь человек, понесёте. Остальным (он повысил голос), остальным – построиться в колонну по двое! Мало времени, нужно быстро идти в порт! В порту ждёт судно, на котором поплывём в Элладу.

Он отступил на пару шагов. Кажется, всё сказал без ошибок.

Осталось только одно.

– Вы готовы идти за царём?!

Воины заорали так, что Акрион оглох на несколько мгновений. Кричали все разом.

– Мовэтэ! – команда потонула в общем вопле, но они услышали.

Раненых подобрали – в их числе оказался Спиро, который был жёлт лицом, словно мёртвый, и шатался, точно пьяница. Восемь самых дюжих лудиев взвалили на плечи носилки Тарция. Затем отряд пустился в путь – колонной по двое, с Акрионом во главе.

Топча линялую траву, под палящим равнодушным солнцем они следовали вокруг городской стены. В Вареум Акрион вступить не рискнул: не стоило смущать горожан (а в особенности – стражников) зрелищем шествия вооружённых окровавленных бойцов. Да это было и ни к чему. Близился вожделенный порт, небо над городской стеной резали корабельные мачты. Чайки, яростно хохоча, дрались в воздухе из-за пойманной рыбы. Лудии шли, повторяя путь, который утром проделали Акрион и Кадмил.

Вскоре их обступили лачуги бедняцкого квартала. Местные, завидев отряд воинов, прятались за глиняными стенами халуп, задёргивали служившие вместо дверей тряпки. Из каждой щели следили за лудиями испуганные глаза, и даже собаки – облепленные репьями, запаршивевшие доходяги-псы – торопились убраться с дороги, остерегаясь лаять. Акрион ждал, что вот-вот из-за угла появится караул, и придётся опять драться. Но, видно, стража этот район вниманием не баловала. Да и то: зачем охранять тех, с кого нечего взять?

Им так никто и не встретился. Немного погодя лачуги остались позади, над головой проплыла балка портовых ворот, и Акрион повёл своё маленькое войско к пристани. Шли между харчевнями и постоялыми дворами, между борделями и храмами, посвящёнными Тинии, между рыночными навесами и складами. Тяжёлый щит оттягивал предплечье: будь это обычный пехотный аспис, можно было бы повесить его за спину на специальном ремне, но у театральных щитов таких ремней не имелось. Бросить апсис Акрион не решился. Мало ли что.

Кадмил шагал рядом, придерживая сумку левой рукой, отмахивая правой. Молчал.

Должно быть, он был доволен.

«Получилось! – Акрион ещё не смел радоваться, но радость сама расходилась по жилам, играла, как молодое вино. – Живой. Боги смотрели… И живой. И сделал по-своему. Получилось! Живой!!» Он хотел быть строже к себе, принуждал к бдительности, опасался какой-нибудь особенно злой неудачи, которая стала бы для всех последней. Но… Вокруг был порт. Почти такой же, как родной Пирей. И даже пахло вокруг, как в Пирее: деревом, смолой, гнилью, солёной водой, жертвенным дымом, пряностями, навозом. И море – море было такое же, как на родине. Синее и бесконечное. Акриону то и дело чудилось, что он вернулся домой. Однако дом был ещё далеко.