Правда

— Откуда у меня листовки, дурень? — прошипел Ленин. — Я с таким товаром не связываюсь... Пшел гулять, сказано! — и отсыпал помощнику два рубля мелочью. Лепешкин, обиженно шмыгая, ссыпался вниз. Ленин решительно повернул рукоятку звонка.

Дверь приоткрылась. Взору Ленина предстала пухлая, дородная немка — за границей такие служили в дорогах санаториях, возили паралитиков в креслах на колесах.

— Фы к токтору Пауману? — спросила она подозрительно.

— Точно так-с. Дело, не терпящее никаких отлагательств.

— Но вам назнатшено?

— Голубушка, откуда мне может быть назнатшено?! — взмолился Ленин. — Это же случилось только что! И если не принять срочных мер, дойдет до греха! Их бин кранк, зупер кранк! — добавил он для пущей убедительности.

— Кхарашо, я толожу, — нехотя согласилась толстуха. — Прохотите, но знайте, тшто токтор Пауман не принимает без предварительной токоворенности...

«Вот чорт, — подумал Ленин. — Важная шишка. Где только Железный его подцепил? И что за интерес такому врачу работать с нашими? Разве из профессионального любопытства — компания-то в самом деле психиатру на радость, один Богданов с его идейками чего стоит... Но какова наглость! Еще договариваться с ним о приеме... Когда приду к власти, первым делом заставлю всех врачей работать без предварительной договоренности. Помилуйте, у человека, может быть, геморрой...» Ленин не страдал геморроем, но много о нем слышал. Говорили, что при сидячем образе жизни он почти неизбежен — и тогда приятнейшее из наших отправлений превращается в сущую пытку, исключающую и чтение, и размышление о прекрасном...

— Фелено просить, — сказала толстуха. Ленин оставил в прихожей трость и потертый цилиндр. Кабинет Баумана был роскошен — диван с зеленой шелковой обивкой, тяжелый дубовый стол, голубые бархатные портьеры... На стене висел портрет бородатого еврея средних лет, но явно не Маркса и даже не Энгельса. О Марксе и Энгельсе Ленин знал только, что один из них был еврей, выдумавший хитрый коммерческий трюк: он написал книжку якобы о том, как зарабатывать капитал, — набив ее на самом деле всякой ерундой, буквально первым, что пришло на ум. Идея была очень еврейская, выгодная — все покупали загадочное сочинение, натыкались на долгие рассуждения о рабовладении и какой-то прибавке к стоимости, честно вчитывались, но рано или поздно догадывались, что их провели. В России эту обманную книжку давно запретили и правильно сделали. Находились, однако, идиоты — их называли «марксистами», — которые утверждали, что во всей этой абракадабре, написанной хитрым автором для заполнения бумаги, можно отыскать сокровенный смысл и скопить-таки капитал; для этого надо читать то по диагонали, то через строку, то задом наперед, — иные прибегали даже к каббале, но пока никаких новых способов обогащения не открыли. Ленин-то сразу смекнул, что ничего такого Маркс не знал и просто нажился на людской доверчивости, — а если бы ему был ведом таинственный способ наживания капитала, он бы уж как-нибудь обеспечил себя; поговаривали, однако, что умер он богачом и все свои деньги завещал Энгельсу для расширения книжного бизнеса, и уже Энгельс написал будто бы два других тома «Капитала» и еще брошюру о том, как захватить власть сначала в семье, а потом и в государстве, — но то ли у него не было марксовой ловкости, то ли аферу наконец раскусили, и никаких «энгельсистов» уже не появилось. Слухи о тайном марксовом богатстве наверняка распускали сами марксисты, надеясь подпольно распространить как можно больше экземпляров якобы шифрованной книжки. Ее переписывали от руки и прятали по чердакам, хотя правительство честно делало все возможное для пресечения наглой аферы. Ильич над всем этим только посмеивался. Надо будет со временем написать книжку о том, как все устроено, или даже газету. Назвать ее «Правда» или «Вся правда». То-то будут раскупать!

— Здравствуйте, — мягко сказал хозяин, огромный, полный брюнет с широкой лопатообразной бородой. — У вас срочное?

— Очень срочное, — кивнул Ленин. — Совершенно безотлагательное. Благодарю, что приняли, не то могла бы пролиться кровь. («Экий боров! С таким не то что одному, но и при помощи Лепешкина не управиться... Задавил бы как есть; впрочем, никто никого убивать не будет».)

— Очень интересно, — доброжелательно сказал Бауман-Мирбах. — Вы страдаете явлениями психического паралича, имеете симптомы нервной эпидемии или же полового расстройства?

— Полового, — быстро сказал Ленин. Он сообразил, что в этой сфере понимает все же больше, чем в параличах.

— И что же, вас тревожит бессилие? — сочувственно спросил доктор.

— Совершенно наоборот, — горячо сказал Ленин и на всякий случай трижды постучал по деревянному столу. — Абсолютно противное тому, что вы только что сказали. Напротив, меня тревожит исключительное, совершенно исключительное желание.

— Благоволите присесть, — широко улыбнулся Бауман. — Случай крайне интересный. Какого же рода желание вас тревожит?

— Я желаю полового наслаждения, — признался Ленин.

— Что же, это желание многим свойственно. В нем нет ничего болезненного...